27 февраля. Преподобного Авксентия Вифинского. Равноапостольного Кирилла, учителя Словенского. Преподобного Исаакия, затворника Печерского.

14 февраля по старому стилю / 27 февраля по новому стилю
воскресенье
Неделя мясопустная, о Страшном Суде. Глас 3-й.
Поста нет. Заговенье на мясо.

Прп. Авксентия (ок. 470). Равноап. Кирилла, учителя Словенского (869).
Прп. Исаакия, затворника Печерского, в Ближних пещерах (ок. 1090). 12-ти греков, строителей соборной Успенской церкви Киево-Печерской Лавры (XI). Перенесение мощей блгв. кн. Михаила Черниговского и болярина его Феодора (1578). Прп. Марона, пустынника Сирийского (IV). Свт. Авраамия, еп. Каррийского (V). Прп. Илариона Грузина, Святогорца (1864) (Груз.).
Сщмч. Павла Дернова пресвитера и сыновей его мчч. Бориса, Григория и Симеона (1918); сщмч. Онисима, еп. Тульского (1937); сщмч. Трифона Родонежского диакона (1938).

Утр. – Ев. 3-е, Мк., 71 зач., XVI, 9–20. Лит. – 1_Кор., 140 зач., VIII, 8 – IX, 2. Мф., 106 зач., XXV, 31–46.

На утрене катавасия «Помощник и Покровитель...». На литургии прокимен, глас 3-й: «Велий Господь наш...».

От Недели мясопустной вечера до субботы Лазаревой вечерние и утренние стихиры стиховны Октоиха заменяются стихирами Триоди.

Тропарь воскресный 3-го гласа
Тропарь:
Да веселя́тся Небе́сная,/ да ра́дуются земна́я,/ я́ко сотвори́ держа́ву/ мы́шцею Свое́ю Госпо́дь,/ попра́ сме́ртию смерть,/ пе́рвенец ме́ртвых бысть;/ из чре́ва а́дова изба́ви нас,// и подаде́ ми́рови ве́лию ми́лость.

Кондак:
Воскре́сл еси́ днесь из гро́ба, Ще́дре,/ и нас возве́л еси́ от врат сме́ртных;/ днесь Ада́м лику́ет,/ и ра́дуется Е́ва,/ вку́пе же и проро́цы с патриа́рхи воспева́ют непреста́нно// Боже́ственную держа́ву вла́сти Твоея́.

Кондак Недели о Страшном Суде, глас 1:
Егда́ прии́деши, Бо́же, на зе́млю со сла́вою,/ и трепе́щут вся́ческая,/ река́ же о́гненная пред суди́щем влече́т,/ кни́ги разгиба́ются, и та́йная явля́ются:/ тогда́ изба́ви мя от огня́ неугаси́маго// и сподо́би мя одесну́ю Тебе́ ста́ти, Судие́ Пра́веднейший.

Мысли свт. Феофана Затворника
(1Кор.8:8–9:2; Мф.25:31–46)
Страшный суд! Судия грядет на облацех, окруженный несметным множеством Небесных Сил бесплотных. Трубы гласят по всем концам земли и восставляют умерших. Восставшие полки полками текут на определенное место, к престолу Судии, наперед уже предчувствуя, какой прозвучит в ушах их приговор. Ибо деяния каждого окажутся написанными на челе естества их, и самый вид их будет соответствовать делам и нравам. Разделение десных и шуиих совершится само собою. Наконец, все уже определилось. Настало глубокое молчание. Еще мгновение – и слышится решительный приговор Судии – одним: «приидите», другим: «отыдите» (Мф.25:34, 41).

Помилуй нас, Господи, помилуй нас! Буди милость Твоя, Господи, на нас! – но тогда поздно уже будет взывать так. Теперь надо позаботиться смыть с естества своего написанные на нем знаки, неблагоприятные для нас. Тогда реки слез готовы бы были мы испустить, чтоб омыться; но это уж ни к чему не послужит. Восплачем теперь, если не реками слез, то хоть ручьями; если не ручьями, хоть дождевыми каплями; если и этого не найдем, сокрушимся в сердце и, исповедав грехи свои Господу, умолим Его простить нам их, давая обет не оскорблять Его более нарушением Его заповедей и, ревнуя потом, верно исполнить такой обет.

Преподобный Авксентий,   по происхождению сириец, служил при дворе императора Феодосия Младшего (418–450). Он был известен как добродетельный, ученый и мудрый человек, и имел дружбу со многими благочестивыми мужами своего времени. Тяготясь мирской суетой, святой Авксентий принял сан пресвитера, а потом и иноческий постриг. После этого, удалившись в Вифинию, он нашел уединенное место на горе Оксия, недалеко от Халкидона, и стал там вести жизнь отшельническую. (Гора эта впоследствии названа была Авксентьевой.)

Место подвигов святого было обнаружено пастухами, искавшими заблудившихся овец. Молва о нем разнеслась, и к нему стали приходить люди за исцелением. Именем Божиим святой Авксентий исцелял множество больных и недужных. В 451 году святой Авксентий был призван на IV Вселенский Собор в Халкидоне, где и прославился как обличитель Евтихиевой и Несториевой ересей. Великий знаток Священного Писания, святой Авксентий легко посрамлял вступавших с ним в спор противников. По окончании Собора святой Авксентий снова вернулся в свою уединенную келлию на горе. Духовным взором он видел на большом расстоянии кончину святого Симеона Столпника (459).

Преподобный Авксентий скончался около 470 года, оставив после себя учеников и устроив многие монастыри в Вифинской области.

Святой равноапостольный Кирилл, учитель Словенский   (до принятия схимы – Константин), и старший брат его Мефодий (память 6 апреля) по происхождению славяне, родились в Македонии, в городе Солуни.

Святой Кирилл получил блестящее образование, с 14-летнего возраста воспитываясь с сыном императора. Он рано принял сан пресвитера. По возвращении в Константинополь состоял библиотекарем соборной церкви и преподавателем философии. Святой Кирилл с успехом вел прения с еретиками иконоборцами и с магометанами. Стремясь к уединению, он удалился на гору Олимп к своему старшему брату Мефодию, но уединение его продолжалось недолгое время. Оба брата были посланы в 857 году императором Михаилом в миссионерское путешествие для проповеди христианства у хозар. По дороге они останавливались в Херсоне и обрели там мощи священномученика Климента, папы Римского. Прибыв к хозарам, святые братья беседовали с ними о христианской вере. Убежденный проповедью святого Кирилла хозарский князь и с ним весь народ приняли христианство. Благодарный князь хотел наградить проповедников богатыми дарами, но они отказались от этого и просили князя отпустить с ними на родину всех греческих пленников. Святой Кирилл вернулся в Константинополь с 200-ми отпущенными пленниками.

В 862 году началось главное дело святых братьев. По просьбе князя Ростислава император послал их в Моравию для проповеди христианства на славянском языке. Святые Кирилл и Мефодий по откровению Божию составили славянскую азбуку и перевели на славянский язык Евангелие, Апостол, Псалтирь и многие Богослужебные книги. Они ввели Богослужение на славянском языке. Затем святые братья были вызваны в Рим по приглашению Римского папы, где папа Адриан II встретил их с великой честью, ибо они принесли туда мощи священномученика Климента, папы Римского.

По природе болезненный и слабый, святой Кирилл от многих трудов вскоре заболел и, приняв схиму, скончался в 869 году 42-х лет. Перед смертью он завещал своему брату продолжить христианское просвещение славян. Погребен святой Кирилл в римской церкви святого Климента, где почивают мощи этого священномученика, принесенные в Италию из Херсонеса словенскими учителями.

Со­бор­ная Успен­ская цер­ковь Ки­е­во-Пе­чер­ской лав­ры, за­ло­жен­ная прпп. Ан­то­ни­ем и Фе­о­до­си­ем в 1073 го­ду, 15 лет воз­во­ди­лась гре­че­ски­ми зод­чи­ми и ико­но­пис­ца­ми. Па­мять этих 12 гре­ков-стро­и­те­лей со­вер­ша­ет­ся 27 фев­ра­ля.

Ико­на с ча­сти­ца­ми их свя­тых мо­щей пре­бы­ва­ет в пет­ро­за­вод­ском хра­ме во имя св. ап. Иоан­на Бо­го­сло­ва.

В Ки­е­во-Пе­чер­ский па­те­рик вклю­чен рас­сказ зод­чих о том, как Са­ма Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­ца по­ве­ле­ла им воз­ве­сти цер­ковь: «Од­на­жды, ко­гда мы спа­ли в сво­их до­мах, ра­но на вос­хо­де солн­ца, при­шли к каж­до­му из нас бла­го­об­раз­ные юно­ши и ска­за­ли: «Зо­вет вас Ца­ри­ца во Влахер­ну». Мы по­шли, взяв­ши с со­бою дру­зей и ближ­них сво­их. При­шли мы все в од­но вре­мя и, рас­спро­сив­ши друг дру­га, узна­ли, что ту же речь Ца­ри­цы слы­шал каж­дый из нас, и од­ни и те же по­слан­ные бы­ли за все­ми на­ми. На­ко­нец уви­да­ли мы Ца­ри­цу и при ней мно­же­ство во­и­нов.

Мы по­кло­ни­лись Ей, и Она ска­за­ла нам: «Хо­чу Я по­стро­ить се­бе Цер­ковь на Ру­си, в Ки­е­ве, и вот вам ве­лю это сде­лать. Возь­ми­те зо­ло­та на три го­да». Мы же, по­кло­нив­шись, ска­за­ли: «Гос­по­жа Ца­ри­ца! По­сы­ла­ешь Ты нас в чу­жую стра­ну, – к ко­му мы там при­дем». Она же ска­за­ла: «Я вас по­сы­лаю вот с ни­ми, с Ан­то­ни­ем и Фе­о­до­си­ем». Мы же ска­за­ли: «За­чем же, гос­по­жа, на три го­да зо­ло­та нам да­ешь? Им и при­ка­жи о нас, – что нам есть и что пить; а по­да­ришь нас, чем са­ма зна­ешь».

Ца­ри­ца же ска­за­ла: «Этот Ан­то­ний толь­ко бла­го­сло­вит и отой­дет из это­го све­та в веч­ный по­кой; а этот, Фе­о­до­сий, через два го­да по­сле него отой­дет. Итак, бе­ри­те зо­ло­та до из­быт­ка. А что до то­го, чтобы по­чтить вас, то ни­кто не мо­жет так, как Я: дам вам, че­го и ухо не слы­ха­ло, и глаз не ви­дал, и что на серд­це че­ло­ве­ку не вхо­ди­ло. Я са­ма при­ду ви­деть цер­ковь и в ней жить бу­ду». Да­ла Она нам так­же мо­щи свя­тых му­че­ни­ков: Ар­те­мия, По­ли­евк­та, Леон­тия, Ака­кия, Аре­фы, Иа­ко­ва, Фе­о­до­ра, и ска­за­ла: это по­ло­жи­те в ос­но­ва­ние».

Мы взя­ли зо­ло­та боль­ше, чем нам нуж­но бы­ло, и Она ска­за­ла: «Вый­ди­те на двор, по­смот­ри­те ве­ли­чи­ну церк­ви». Мы вы­шли и уви­де­ли цер­ковь на воз­ду­хе. Во­шед­ши опять к Ца­ри­це, мы по­кло­ни­лись и ска­за­ли: «Гос­по­жа Ца­ри­ца, ка­кое имя церк­ви?» Она же ска­за­ла: «Я хо­чу на­звать ее сво­им име­нем». Мы не сме­ли спро­сить, как Ея имя, а Она ска­за­ла опять: «Бо­го­ро­ди­цы­на бу­дет цер­ковь». И, дав­ши нам эту ико­ну, ска­за­ла: «Она бу­дет в ней на­мест­ной». Мы по­кло­ни­лись Ей и по­шли в до­ма свои, неся с со­бой ико­ну, по­лу­чен­ную из рук Ца­ри­цы».

Жизнь   пре­по­доб­но­го Иса­а­кия, Пе­чер­ско­го за­твор­ни­ка , слу­жит при­ме­ром и до­ка­за­тель­ством то­го, что че­ло­ве­ку невоз­мож­но из­бе­жать ис­ку­ше­ний, но что и, с дру­гой сто­ро­ны, не мо­жет быть та­ко­го ис­ку­ше­ния, ко­то­ро­го бы не вы­нес­ли си­лы че­ло­ве­че­ские, укреп­ля­е­мые бла­го­да­тию Бо­жи­ею. Че­ло­век, ис­ку­шен­ный на­па­стя­ми вра­га, про­све­ща­ет­ся пред Бо­гом сво­и­ми доб­ры­ми де­ла­ми, как яр­кое днев­ное све­ти­ло.

Пре­по­доб­ный Иса­а­кий был в ми­ру бо­га­тый ку­пец то­ро­пец­кий (То­ро­пец – ныне уезд­ный го­род Псков­ской гу­бер­нии). С юно­сти у него уже за­ме­ча­лось стрем­ле­ние к ино­че­ству. Ко­гда же на­ста­ла удоб­ная по­ра, он, раз­дав име­ние свое ни­щим, при­шел к пре­по­доб­но­му Ан­то­нию Пе­чер­ско­му и про­сил при­нят его в чис­ло ино­ков. Пре­по­доб­ный Ан­то­ний при­нял его, об­лек в одеж­ды чер­не­ца и на­звал Иса­а­ки­ем. И вот Иса­а­кий, воз­лю­бив ино­че­ские по­дви­ги, на­чал ве­сти са­мую стро­гую жизнь. Он за­тво­рил­ся в од­ной тес­ной пе­ще­ре, раз­мер ко­то­рой рав­нял­ся все­го 4 лок­тям, и там со сле­за­ми мо­лил­ся Бо­гу. Пи­щею для Иса­а­кия бы­ла просфо­ра, ко­то­рую он упо­треб­лял толь­ко через день; жаж­ду свою он уто­лял во­дою, и то лишь в неболь­шом ко­ли­че­стве. И просфо­ру, и во­ду при­но­сил ему пре­по­доб­ный Ан­то­ний, по­да­вая чрез столь уз­кое окон­це, что в нем мог­ла по­ме­стить­ся од­на толь­ко ру­ка. Пре­по­доб­ный Иса­а­кий, кро­ме то­го, ни­ко­гда не ло­жил­ся на од­ре, но си­дя под­креп­лял свои осла­бев­шие си­лы крат­ковре­мен­ным сном. Так про­жил он семь лет, ни ра­зу не вы­хо­дя из сво­ей тес­ной ке­ллии.

Од­на­жды си­дел он, от­ды­хая, при на­ступ­ле­нии ве­че­ра, све­ча в его ке­ллии уже по­гас­ла. И вот вне­зап­но пе­ще­ру оза­рил яр­кий свет; к пре­по­доб­но­му под­хо­дят два де­мо­на, при­няв­шие вид пре­крас­ных юно­шей, и го­во­рят ему:

– Иса­а­кий! Мы Ан­ге­лы, и вот гря­дет к те­бе Хри­стос с Небес­ны­ми Си­ла­ми.

Под­няв­шись, Иса­а­кий уви­дел мно­же­ство мо­ло­дых юно­шей, свет­лых, как Ан­ге­лы. Бе­сы сно­ва ска­за­ли Иса­а­кию, ука­зы­вая на од­но­го из сво­е­го чис­ла:

– Вот гря­дет Хри­стос. По­кло­нись ему.

Не по­няв бе­сов­ской хит­ро­сти и за­быв се­бя огра­дить зна­ме­ни­ем кре­ста, пре­по­доб­ный Иса­а­кий по­кло­нил­ся ука­зан­но­му бе­су, как бы Хри­сту. То­гда бе­сы под­ня­ли крик: «Иса­а­кий! Ты те­перь наш!» За­тем они се­ли око­ло него. Вся ке­ллия на­пол­ни­лась бе­са­ми. Один из них, мни­мый Хри­стос, ска­зал: «Возь­ми­те гус­ли, тим­па­ны, буб­ны и иг­рай­те на них, Иса­а­кий же пусть по­пля­шет пред на­ми». Бе­сы ис­пол­ни­ли его при­ка­за­ние. Иса­а­кий был увле­чен ими в та­нец, про­дол­жав­ший­ся дол­гое вре­мя. Над­ру­гав­шись над по­движ­ни­ком и оста­вив его ед­ва жи­вым, бе­сы ис­чез­ли.

На дру­гой день, ко­гда на­ста­ло вре­мя для вку­ше­ния пи­щи, пре­по­доб­ный Ан­то­ний по­до­шел к ке­ллии Иса­а­кия и со­тво­рил, по обык­но­ве­нию, мо­лит­ву. Но от­ве­та на это не по­сле­до­ва­ло. Ан­то­ний по­ду­мал, что пре­по­доб­ный Иса­а­кий уже пре­ста­вил­ся, и по­слал в мо­на­стырь за бра­ти­ей. Рас­ко­па­ли пе­ще­ру и вы­нес­ли от­ту­да Иса­а­кия. Он, од­на­ко, был еще жив. Пре­по­доб­ный Фе­о­до­сий, быв­ший то­гда игу­ме­ном Ки­е­во-Пе­чер­ской оби­те­ли, ска­зал: «По­ис­ти­не, это де­ло бе­сов».

За Иса­а­ки­ем на­чал хо­дить пре­по­доб­ный Ан­то­ний, а ко­гда он уда­лил­ся к Чер­ни­гов­ско­му кня­зю Свя­то­сла­ву, то уха­жи­вать за боль­ным Иса­а­ки­ем ре­шил пре­по­доб­ный Фе­о­до­сий. Иса­а­кий был со­вер­шен­но рас­слаб­лен: он не мог ни встать, ни сесть, а ле­жал по­сто­ян­но на од­ном бо­ку. Сам пре­по­доб­ный Фе­о­до­сий омы­вал и оправ­лял его и слу­жил ему та­ким об­ра­зом два го­да.

Фе­о­до­сий непре­стан­но мо­лил­ся за Иса­а­кия, и на тре­тьем го­ду бо­лез­ни по­след­ний на­чал го­во­рить, слы­шать и да­же хо­дить.

Опра­вив­шись со­вер­шен­но, пре­по­доб­ный Иса­а­кий ре­шил оста­вит за­твор­ни­че­ство и тру­дить­ся в мо­на­сты­ре. Он об­лек­ся в вла­ся­ни­цу и тол­стую гру­бую верх­нюю одеж­ду, по­мо­гал по­ва­рам, ра­бо­тал за бра­тию. Это бы­ло уже при игу­мене Сте­фане. Не же­лая сла­вы от лю­дей, Иса­а­кий на­чал да­же юрод­ство­вать, ча­сто оскорб­лял игу­ме­на и бра­тию, так что не раз был и бит ими. По­се­лив­шись сно­ва в пе­ще­ре, где он жил рань­ше в за­тво­ре, Иса­а­кий стал со­би­рать к се­бе де­тей и об­ле­кать их в ино­че­ское оде­я­ние, за что не раз по­лу­чал по­бои от ро­ди­те­лей этих де­тей. Но он все пре­тер­пе­вал с ра­до­стью – и по­бои, и на­го­ту, и хо­лод.

Бе­сы боль­ше уже не осме­ли­ва­лись на­па­дать на Иса­а­кия, так как они по­те­ря­ли вся­кую власть над ним. Ко­гда они яв­ля­лись к нему, то он на­смеш­ли­во встре­чал их, го­во­рил им, что не бо­ит­ся их, так как на­де­ет­ся на си­лу Гос­по­да Иису­са Хри­ста и мо­лит­вы пре­по­доб­ных от­цов Ан­то­ния и Фе­о­до­сия. При сем он обык­но­вен­но зна­ме­но­вал се­бя крест­ным зна­ме­ни­ем и про­го­нял их. Ино­гда бе­сы хо­те­ли на­ве­сти на него страх, яв­ля­лись к нему в боль­шом ко­ли­че­стве и го­во­ри­ли: «Раз­ру­шим твою пе­ще­ру и по­гре­бем те­бя под раз­ва­ли­на­ми». На сие пре­по­доб­ный Иса­а­кий обык­но­вен­но от­ве­чал:

– Ес­ли бы вы бы­ли людь­ми, то хо­ди­ли бы днем, но вы сы­ны тьмы, по­се­му и хо­ди­те во тьме.

При сем он осе­нял се­бя крест­ным зна­ме­ни­ем, и бе­сы ис­че­за­ли. Ино­гда они хо­те­ли устра­шить его дру­гим спо­со­бом. Они яв­ля­лись ему в об­ра­зе мед­ве­дя или дру­гих хищ­ных зве­рей, при­пол­за­ли ему в об­ра­зе змей, мы­шей и дру­гих га­дов; но, не бу­дучи в со­сто­я­нии что-ни­будь сде­лать, го­во­ри­ли ему:

– По­бе­дил ты нас, Иса­а­кий!

Он же от­ве­чал им:

– И вы неко­гда по­бе­ди­ли ме­ня, явив­шись в об­ра­зе Иису­са Хри­ста и Его Ан­ге­лов, не бу­дучи до­стой­ны та­ко­го об­ра­за. Те­перь же я вас по­беж­даю, ибо вы яв­ля­е­тесь в сво­ем под­лин­ном ви­де – в об­ра­зе зве­рей, ско­тов и га­дов, ка­ко­вы все вы и на са­мом де­ле...

С тех пор бе­сы бо­лее уже не тре­во­жи­ли Иса­а­кия, так что он уже сво­бод­но мог пре­дать­ся по­дви­гам бла­го­че­стия. По­след­ние го­ды сво­ей жиз­ни он вел жизнь са­мую су­ро­вую, уси­лил пост и воз­дер­жа­ние, непре­стан­но го­рел ду­хом сво­им, воз­но­сил­ся всем сво­им су­ще­ством к Бо­гу. По­сле сво­е­го вы­здо­ров­ле­ния про­вел та­ким об­ра­зом в пе­ще­ре 20 лет. Но вот на­сту­пи­ло вре­мя его бла­жен­ной кон­чи­ны. Из пе­ще­ры Иса­а­кия пе­ре­нес­ли в мо­на­стырь; здесь на вось­мой день сво­ей бо­лез­ни он и скон­чал­ся. Это бы­ло в XII ве­ке (око­ло 1190 г.). Игу­мен с бра­ти­ей по­греб­ли его с че­стью в пе­ще­ре, где по­ко­и­лись и дру­гие свя­тые от­цы. Мо­щи Иса­а­кия от­кры­то по­чи­ва­ют и по на­сто­я­щее вре­мя в пе­ще­рах пре­по­доб­но­го Ан­то­ния. Так сей доб­лест­ный во­ин Хри­стов, спер­ва по­беж­ден­ный диа­во­лом, по­том сам по­бе­дил это­го вра­га ро­да че­ло­ве­че­ско­го и по­лу­чил Цар­ствие Небес­ное.

Око­ло се­ре­ди­ны XIII ве­ка (1237–1240 гг.) Рос­сию по­стиг­ло на­ше­ствие мон­го­лов. Сна­ча­ла опу­сто­ше­ны бы­ли Ря­зан­ское и Вла­ди­мир­ское кня­же­ства, по­том в юж­ной Рос­сии бы­ли раз­ру­ше­ны го­ро­да Пе­ре­я­с­лавль, Чер­ни­гов, Ки­ев и дру­гие. На­ро­до­на­се­ле­ние этих кня­жеств и го­ро­дов боль­шей ча­стью по­гиб­ло в кро­ва­вых се­чах; церк­ви бы­ли ограб­ле­ны и по­ру­га­ны, зна­ме­ни­тая Ки­ев­ская Лав­ра бы­ла раз­ру­ше­на, а ино­ки рас­се­я­лись по ле­сам.

Впро­чем, все эти страш­ные бед­ствия бы­ли как бы неиз­беж­ным след­стви­ем втор­же­ния ди­ких на­ро­дов, для ко­то­рых вой­на бы­ла по­во­дом к гра­бе­жу. Мон­го­лы обыч­но от­но­си­лись без­раз­лич­но ко всем ве­рам. Ос­нов­ным пра­ви­лом их жиз­ни слу­жи­ла Яса (кни­га за­пре­тов), со­дер­жа­щая в се­бе за­ко­ны ве­ли­ко­го Чин­гис­ха­на. Один из за­ко­нов Ясы ве­лел ува­жать и бо­ять­ся всех бо­гов, чьи бы они не бы­ли. По­это­му в Зо­ло­той Ор­де сво­бод­но слу­жи­лись бо­го­слу­же­ния раз­ных ве­ро­ис­по­ве­да­ний и са­ми ха­ны неред­ко при­сут­ство­ва­ли при со­вер­ше­нии и хри­сти­ан­ских, и му­суль­ман­ских, и буд­дий­ских, и дру­гих об­ря­дов.

Но, от­но­сясь без­раз­лич­но и да­же с ува­же­ни­ем к хри­сти­ан­ству, ха­ны тре­бо­ва­ли и от на­ших кня­зей ис­пол­не­ния неко­то­рых сво­их су­ро­вых об­ря­дов, на­при­мер: про­хож­де­ния через очи­сти­тель­ный огонь, преж­де чем явить­ся пе­ред ха­ном, по­кло­не­ния изо­бра­же­ни­ям умер­ших ха­нов, солн­цу и ку­сту. По хри­сти­ан­ским по­ня­ти­ям это яв­ля­ет­ся из­ме­ной свя­той ве­ре и неко­то­рые из на­ших кня­зей пред­по­чли пре­тер­петь смерть, чем вы­пол­нить эти язы­че­ские об­ря­ды. Сре­ди них сле­ду­ет вспом­нить Чер­ни­гов­ско­го кня­зя Ми­ха­и­ла и его бо­яри­на Фе­о­до­ра, по­стра­дав­ше­го в Ор­де в 1246 го­ду.

Ко­гда хан Ба­тый по­тре­бо­вал к се­бе  Чер­ни­гов­ско­го кня­зя Ми­ха­и­ла , то он, при­няв бла­го­сло­ве­ние от сво­е­го ду­хов­но­го от­ца епи­ско­па Иоан­на, обе­щал ему, что он ско­рее умрет за Хри­ста и свя­тую ве­ру, чем по­кло­нит­ся идо­лам. То же обе­щал и бо­ярин его Фе­о­дор. Епи­скоп укре­пил их в этой свя­той ре­ши­мо­сти и дал им Свя­тые Да­ры в на­пут­ствие веч­ной жиз­ни. Пе­ред вхо­дом в став­ку ха­на мон­голь­ские жре­цы по­тре­бо­ва­ли с кня­зя и бо­яри­на, чтобы они по­кло­ни­лись на юг мо­ги­ле Чин­гис­ха­на, за­тем ог­ню и вой­лоч­ным идо­лам. Ми­ха­ил от­ве­тил: «Хри­сти­а­нин дол­жен по­кло­нять­ся Твор­цу, а не тва­ри».

Узнав об этом, Ба­тый озло­бил­ся и ве­лел Ми­ха­и­лу вы­би­рать од­но из двух: или ис­пол­нить тре­бо­ва­ние жре­цов, или смерть. Ми­ха­ил от­ве­тил, что он го­тов по­кло­нить­ся ха­ну, ко­то­ро­му Сам Бог пре­дал его во власть, но не мо­жет ис­пол­нить то­го, че­го тре­бу­ют жре­цы. Внук Ми­ха­и­ла, князь Бо­рис, и ро­стов­ские бо­яре умо­ля­ли его по­бе­речь свою жизнь и пред­ла­га­ли при­нять на се­бя и на свой на­род епи­ти­мью за его грех. Ми­ха­ил не хо­тел слу­шать ни­ко­го. Он сбро­сил с плеч кня­же­скую шу­бу и ска­зал: «Не по­губ­лю ду­ши мо­ей, прочь сла­ва тлен­но­го ми­ра!» По­ка но­си­ли от­вет его ха­ну, князь Ми­ха­ил и бо­ярин его пе­ли псал­мы и при­об­щи­лись Свя­тых Да­ров, дан­ных им епи­ско­пом. Ско­ро яви­лись убий­цы. Они схва­ти­ли Ми­ха­и­ла, на­ча­ли бить ку­ла­ка­ми и пал­ка­ми по гру­ди, по­том по­вер­ну­ли ли­цом к зем­ле и топ­та­ли но­га­ми, на­ко­нец от­сек­ли ему го­ло­ву. По­след­нее сло­во его бы­ло: «Я хри­сти­а­нин!» По­сле него та­ким же об­ра­зом был за­му­чен его доб­лест­ный бо­ярин. Свя­тые мо­щи их по­чи­ва­ли в Мос­ков­ском Ар­хан­гель­ском со­бо­ре.

Пре­по­доб­ный Ма­рон   из­брал для се­бя по­двиг бес­по­кров­но­го жи­тия. По­ста­вив се­бе эту цель, он взо­шел на од­ну го­ру, ко­то­рая чти­лась языч­ни­ка­ми (она на­хо­ди­лась в Си­рии, неда­ле­ко от Ан­тио­хии), на­шел там остав­лен­ный языч­ни­ка­ми храм и по­се­лил­ся в нем. Впро­чем, он ско­ро по­стро­ил для се­бя неболь­шой ша­лаш, ко­то­рым, од­на­ко, ма­ло поль­зо­вал­ся, усту­пая его при­хо­див­шим к нему боль­ным. За свою бо­го­угод­ную жизнь он спо­до­бил­ся от Бо­га да­ра ис­це­ле­ний: си­лою сво­ей мо­лит­вы к Бо­гу он ис­це­лял раз­ные бо­лез­ни, из­го­нял злых де­мо­нов. Пре­по­доб­ный Ма­рон ос­но­вал так­же мно­го оби­те­лей и по­дви­га­ми по­ста мно­гих ино­ков сде­лал угод­ны­ми Бо­гу. По­сле крат­ковре­мен­ной бо­лез­ни пре­по­доб­ный мир­но скон­чал­ся в кон­це IV ве­ка.

Свя­той Ав­ра­амий, епи­скоп Кар­рий­ский , жил в се­ре­дине IV и на­ча­ле V ве­ков, был ро­дом из го­ро­да Ки­ра. В мо­ло­дые го­ды по­сту­пил в мо­на­стырь. За­тем он из­брал для сво­их по­дви­гов Ли­ван­ские го­ры, где и жил от­шель­ни­ком. Пре­по­доб­ный Ав­ра­амий мно­го пре­тер­пел на­па­док от языч­ни­ков, хо­тев­ших из­гнать его из сво­их мест. Кро­ме то­го, бед­ные жи­те­ли бли­жай­ше­го се­ле­ния по­сто­ян­но при­хо­ди­ли к нему за по­да­я­ни­ем, на­ру­шая его уеди­не­ние, но пре­по­доб­ный тер­пе­ли­во пе­ре­но­сил их по­се­ще­ния и от­да­вал им всё, что ему са­мо­му жерт­во­ва­ли. Хри­сти­ане – жи­те­ли это­го се­ле­ния по­стро­и­ли цер­ковь и усерд­но про­си­ли свя­то­го Ав­ра­амия при­нять свя­щен­ство и стать их пас­ты­рем. Пре­по­доб­ный ис­пол­нил их же­ла­ние. Утвер­див в ве­ре свою паст­ву, он оста­вил им вме­сто се­бя дру­го­го иерея, а сам вновь ушел в мо­на­стырь. За вы­со­кое свое бла­го­че­стие он был по­став­лен епи­ско­пом Кар­рий­ским, сво­их па­со­мых свя­той непре­стан­но учил бо­го­угод­ной жиз­ни, по­да­вая им при­мер воз­дер­жа­ния: со вре­ме­ни при­ня­тия свя­щен­ства он ни­ко­гда не упо­треб­лял ва­ре­ной пи­щи. Им­пе­ра­тор Фе­о­до­сий Млад­ший по­же­лал ви­деть епи­ско­па и при­гла­сил его к се­бе. При­быв в Кон­стан­ти­но­поль, свя­той Ав­ра­амий вско­ре скон­чал­ся. Остан­ки его бы­ли тор­же­ствен­но пе­ре­не­се­ны в го­род Карр и там пре­да­ны по­гре­бе­нию.

Пре­по­доб­ный Ила­ри­он Гру­зин, Свя­то­го­рец   (Карт­ве­ли; Но­вый; Афон­ский; Име­ре­тин­ский) (†1776–1864), в ми­ру Иес­сей Кан­ча­ве­ли (Кан­чи­шви­ли), ро­дил­ся в се­ле­нии Ло­си­ат-Хе­ви, близ Шо­ра­па­ни, Име­ре­ти, в се­мье Хаху­лии и Ма­рии Кан­ча­ве­ли, при­над­ле­жав­ших к дво­рян­ско­му ро­ду. Пер­вен­ца по на­сто­я­нию бра­та Ма­рии иеро­ди­а­ко­на Сте­фа­на, из­вест­но­го в то вре­мя стар­ца, под­ви­зав­ше­го­ся в ке­лье близ мо­на­сты­ря Та­ба­ки­ни, по­свя­ти­ли Бо­гу: иеро­ди­а­кон Сте­фан пред­ска­зал, что ина­че маль­чик умрет, а Ма­рия станет неплод­ной. По­сле дол­гих ко­ле­ба­ний ро­ди­те­ли от­да­ли 6-лет­не­го Иес­сея дя­де, ко­то­рый обу­чил маль­чи­ка чте­нию Свя­щен­но­го Пи­са­ния и вос­пи­тал в мол­ча­нии, воз­дер­жа­нии и мо­лит­ве.

Спу­стя 12 лет Иес­сей по бла­го­сло­ве­нию по­чив­ше­го иеро­ди­а­ко­на Сте­фа­на пе­ре­шел в мо­на­стырь Та­ба­ки­ни. Здесь юно­ша услы­шал, что в Тби­ли­си есть «ду­хов­ное учи­ли­ще» и ре­шил ту­да от­пра­вить­ся. По пу­ти он за­шел по­лу­чить бла­го­сло­ве­ние еп. Ни­коз­ско­го Афа­на­сия, ко­то­рый, рас­спро­сив Иес­сея о его жиз­ни и услы­шав, как он чи­та­ет Свя­щен­ное Пи­са­ние и рас­суж­да­ет, ска­зал: «Ты в учи­ли­ще ни­че­му та­ко­му не на­учишь­ся, че­му ты на­учен в пу­стыне» – и по­со­ве­то­вал воз­вра­тить­ся до­мой.

Отец при­вез сы­на в Ку­та­и­си и от­дал на служ­бу в цар­ский дво­рец. Юно­ша по­сту­пил в рас­по­ря­же­ние кн. Ге­ор­гия Це­ре­те­ли, ко­то­рый, уви­дев склон­ность Иес­сея к ду­хов­ной жиз­ни, на­пра­вил его к вы­со­ко­об­ра­зо­ван­но­му ар­хим. Ге­рон­тию (Со­ло­га­шви­ли), под­ви­зав­ше­му­ся в мо­на­сты­ре Джру­чи. Ар­хи­манд­рит про­дол­жил его вос­пи­та­ние, а так­же обу­чил Иес­сея чи­сто­пи­са­нию, грам­ма­ти­ке, ариф­ме­ти­ке и про­чим свет­ским на­у­кам.

Через 3,5 го­да Иес­сей вер­нул­ся к кн. Ге­ор­гию и спу­стя 3 го­да по­сту­пил на служ­бу во дво­рец пис­цом по при­каз­ным де­лам.

По на­сто­я­нию име­ре­тин­ско­го ца­ря Со­ло­мо­на II (1789, 1790-1810) же­нил­ся и при­нял сан пре­сви­те­ра, став при­двор­ным ду­хов­ни­ком и цар­ским со­вет­ни­ком.

Прот. Иес­сей за­ни­мал­ся уми­ро­тво­ре­ни­ем кня­же­ских меж­до­усо­биц и участ­во­вал во всех пе­ре­го­во­рах Со­ло­мо­на II, в ос­нов­ном свя­зан­ных с про­цес­сом вхож­де­ния гру­зин­ских зе­мель в со­став Рос­сии. Осе­нью 1803 го­да вас­сал Име­ре­ти пра­ви­тель Ме­гре­лии князь Гри­гол Да­ди­а­ни при­нял рос­сий­ское под­дан­ство. По­сколь­ку Со­ло­мон II не имел на­след­ни­ка, меж­ду ним и Алек­сан­дром I 25 ап­ре­ля 1804 го­да бы­ло за­клю­че­но со­гла­ше­ние, по ко­то­ро­му Име­ре­ти по­сле кон­чи­ны Со­ло­мо­на II вой­дет в со­став Рос­сий­ской им­пе­рии и рус­ские вой­ска по­лу­чат воз­мож­ность про­хо­дить по тер­ри­то­рии Име­ре­ти к гра­ни­це с Тур­ци­ей и поль­зо­вать­ся под­держ­кой гру­зин­ских войск. Князь Гри­гол Да­ди­а­ни и име­ре­тин­ский под­дан­ный кн. Зу­раб Це­ре­те­ли, же­лая немед­лен­но­го свер­же­ния Со­ло­мо­на II, со­зда­ва­ли у Алек­сандра I и глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­го в Гру­зии ге­не­рал-адъ­ютан­та А. П. Тор­ма­со­ва пред­став­ле­ние о Со­ло­моне II как о небла­го­на­деж­ном пра­ви­те­ле, пре­пят­ству­ю­щем во­дво­ре­нию ми­ра на Кав­ка­зе.

Прот. Иес­сей неод­но­крат­но об­ли­чал Це­ре­те­ли в пре­да­тель­стве сво­е­го мо­нар­ха и со­ве­то­вал Со­ло­мо­ну II не по­ки­дать Ку­та­и­си. Вос­поль­зо­вав­шись отъ­ез­дом прот. Иес­сея на по­хо­ро­ны же­ны Ма­рии, Це­ре­те­ли убе­дил ца­ря встре­тить­ся с Тор­ма­со­вым на ней­траль­ной тер­ри­то­рии, в Су­ра­ми. Тор­ма­сов же на­пра­вил­ся в при­над­ле­жав­ший Рос­сий­ской им­пе­рии Ти­флис (Во­сточ­ная Гру­зия во­шла в со­став им­пе­рии на ос­но­ва­нии ма­ни­фе­ста Алек­сандра I от 12 сен­тяб­ря 1801), за ним был вы­нуж­ден по­сле­до­вать и Со­ло­мон II. В Ти­фли­се он был взят под до­маш­ний арест с пред­пи­са­ни­ем в те­че­ние двух ме­ся­цев вы­ехать на по­сто­ян­ное ме­сто жи­тель­ства в Санкт-Пе­тер­бург. По­няв, что он те­ря­ет пре­стол, Со­ло­мон II 11 мая 1810 го­да бе­жал в при­над­ле­жав­ший Тур­ции Ахал­ци­хе. Он рас­счи­ты­вал на во­ен­ную по­мощь ту­рец­ко­го сул­та­на Ма­хму­да II, ко­то­рый поз­во­лил Со­ло­мо­ну II про­жи­вать в Эр­зе­ру­ме. Тор­ма­сов, при­быв в Ку­та­и­си, объ­явил об упразд­не­нии Име­ре­тин­ско­го цар­ства и о вхож­де­нии его в со­став Рос­сии. Прот. Иес­сей на­хо­дил­ся с ца­рем, тщет­но пы­тав­шим­ся со­брать во­ен­ные си­лы для воз­вра­ще­ния пре­сто­ла, вплоть до его кон­чи­ны в Тра­пезун­де 7 фев­ра­ля 1815 го­да.

В мае прот. Иес­сей вер­нул­ся в Име­ре­ти и вско­ре был вы­зван вдо­вой Со­ло­мо­на II ца­ри­цей Ма­ри­ей (1785-1841) в Моск­ву, дабы стать ее ду­хов­ни­ком. Прот. Иес­сей тя­го­тил­ся свет­ской жиз­нью ца­ри­цы и ее при­двор­ных, но Ма­рия не от­пус­ка­ла его и не от­да­ва­ла до­ку­мен­ты. В 1819 го­ду при по­мо­щи ка­мер­ди­не­ра ца­ри­цы и митр. Санкт-Пе­тер­бург­ско­го Се­ра­фи­ма (Гла­голев­ско­го) прот. Иес­сей по­лу­чил пас­порт и по со­ве­ту го­стив­ше­го в Москве ар­хи­манд­ри­та Ивер­ско­го мо­на­сты­ря на Афоне через Одес­су от­пра­вил­ся в Кон­стан­ти­но­поль с на­ме­ре­ни­ем по­бы­вать на Свя­той зем­ле.

Од­на­ко в Кон­стан­ти­но­по­ле Иеру­са­лим­ский пат­ри­арх По­ли­карп (1808-1827) по­со­ве­то­вал прот. Иес­сею до Ве­ли­ко­го по­ста по­жить на Афоне, о ко­то­ром прот. Иес­сей то­гда «по­чти ни­че­го не знал». Скрыв свое про­ис­хож­де­ние и сан, он под ви­дом бед­но­го ино­ка при­шел в Иви­рон. Од­на­ко идио­рит­ми­че­ский устав и от­сут­ствие на­сель­ни­ков-гру­зин ему не по­нра­ви­лись, и он по­сту­пил в Ди­о­ни­си­ат, где по бла­го­сло­ве­нию игум. Сте­фа­на нес по­слу­ша­ние «в ма­гер­ной», т. е. ис­пол­нял наи­бо­лее тя­же­лые ра­бо­ты (кол­ка дров, но­ше­ние во­ды и др.), а так­же тру­дил­ся на ви­но­град­ни­ках. В пу­сты­ни близ Ди­о­ни­си­а­та под­ви­зал­ся зна­ко­мый гру­зин прот. Иес­сея. Ве­ли­ким по­стом в 1821 го­да они при­ня­ли по­стриг: прот. Иес­сей с име­нем Ила­ри­он, его друг – с име­нем Ве­не­дикт (впосл. из­вест­ный афон­ский ста­рец Ве­не­дикт (Ки­о­ти­шви­ли), † 9 мар­та 1862).

Од­на­жды некий мо­нах за­шел в ке­лью о. Ила­ри­о­на, где уви­дел его до­ку­мен­ты – рус­ский пас­порт и ту­рец­кий фир­ман. Игу­мен по­тре­бо­вал при­не­сти их, и один из мо­на­хов смог про­честь фир­ман. Так в мо­на­сты­ре узна­ли об иерей­ском сане Ила­ри­о­на Гру­зи­на, но по­движ­ник упро­сил бра­тию скрыть это.

Од­на­жды прп. Ила­ри­он по­про­сил раз­ре­ше­ния игу­ме­на схо­дить в Ивер­ский мо­на­стырь за груз. кни­га­ми, ибо, не зная греч. язы­ка, «он ли­шал­ся слы­ша­ния Сло­ва Бо­жия». В Иви­роне его узнал ар­хи­манд­рит, с ко­то­рым о. Ила­ри­он по­зна­ко­мил­ся в Москве. Игу­мен Ивер­ско­го мо­на­сты­ря удер­жи­вал его в мо­на­сты­ре три дня и упра­ши­вал остать­ся у них, но пре­по­доб­ный от­ка­зал­ся. Весть о цар­ском ду­хов­ни­ке обо­шла весь Афон, и в Ди­о­ни­си­а­те его встре­ти­ли как стар­ца. Игум. Сте­фан уго­ва­ри­вал о. Ила­ри­о­на взять на се­бя ис­по­вед­ни­че­ство, бра­тия не поз­во­ля­ла за­ни­мать­ся тя­же­лой ра­бо­той. То­гда пре­по­доб­ный оста­вил мо­на­стырь и по­се­лил­ся в пу­сты­ни.

Осо­бую роль прп. Ила­ри­он Гру­зин сыг­рал в со­бы­ти­ях, свя­зан­ных с Гре­че­ским на­цио­наль­но-осво­бо­ди­тель­ным вос­ста­ни­ем 1821-1829, ко­то­рое за­тро­ну­ло так­же и афон­ские мо­на­сты­ри. В на­ча­ле 1822 го­да пра­ви­тель Фес­са­ло­ни­ки Аб­дул Ро­бут-па­ша с мно­го­чис­лен­ным вой­ском рас­по­ло­жил­ся в Кру­ми­це близ гра­ниц мо­на­ше­ской рес­пуб­ли­ки и по­ве­лел, чтобы на­сто­я­те­ли мо­на­сты­рей яви­лись к нему на по­клон, ина­че он ра­зо­рит Афон. Зная же­сто­кость ту­рок, игу­ме­ны не ре­ши­лись пред­стать пе­ред па­шой. Был раз­ра­бо­тан план, со­глас­но ко­то­ро­му в Кру­ми­цу от­пра­вят­ся мо­на­хи-доб­ро­воль­цы, го­то­вые при­нять му­че­ни­че­скую кон­чи­ну, а дру­гие афо­ни­ты тем вре­ме­нем по­ки­нут по­лу­ост­ров и вы­ве­зут все свя­ты­ни и цен­но­сти. От Ди­о­ни­си­а­та к па­ше от­пра­ви­лись Ила­ри­он Гру­зин, иером. Пан­те­ле­и­мон и некий мо­нах. Уви­дев в пись­ме от Про­та­та имя о. Ила­ри­о­на, па­ша спро­сил, кто из пар­ла­мен­те­ров гру­зин. Вы­яс­ни­лось, что па­ша ро­дил­ся в Аб­ха­зии в се­мье гру­зи­на – пра­во­слав­но­го свя­щен­ни­ка, в дет­стве был по­хи­щен и про­дан тур­кам и об­ра­щен в му­суль­ман­ство. Па­ша убеж­дал прп. Ила­ри­о­на по­ки­нуть Афон, пред­ла­гая ему свой дом и свое по­кро­ви­тель­ство. Пре­по­доб­ный от­ка­зал­ся и об­ли­чил па­шу в от­ре­че­нии от ве­ры и оте­че­ства. Воз­ник бо­го­слов­ский дис­пут, в хо­де ко­то­ро­го бла­го­да­ря за­ступ­ни­че­ству о. Ила­ри­о­на па­ша от­ка­зал­ся от пер­во­на­чаль­но­го пла­на и по­ки­нул Афон.

Ко­гда прп. Ила­ри­он узнал о том, что, по­дав­ляя мя­теж в г. Негош, па­ша за­му­чил мно­гих хри­сти­ан, он упро­сил игум. Сте­фа­на от­пу­стить его в Фес­са­ло­ни­ку. Ста­рец при­был в го­род в свя­щен­ный для му­суль­ман ме­сяц ра­ма­дан и по­пал на тор­же­ствен­ный при­ем ино­стран­ных го­стей. Па­ша ра­душ­но при­нял зем­ля­ка, и они несколь­ко дней про­дол­жа­ли на­ча­тый в Кру­ми­це бо­го­слов­ский дис­пут о воз­мож­но­сти рож­де­ния Гос­по­да Де­вой. На ноч­лег прп. Ила­ри­он оста­нав­ли­вал­ся в до­ме хри­сти­а­ни­на Спан­до­ни. В од­ну из но­чей слу­чи­лось чу­до: некий ту­рок, по­же­лав­ший убить пре­по­доб­но­го, за­нес над ним меч, но его ру­ка за­де­ре­ве­не­ла.

На 4-й день дис­пу­та при­двор­ные ста­ли тре­бо­вать каз­ни прп. Ила­ри­о­на и па­ша при­ка­зал от­ру­бить ему го­ло­ву. Двое те­ло­хра­ни­те­лей, со­оте­че­ствен­ни­ков па­ши и св. Ила­ри­о­на, взя­ли стар­ца на по­ру­ки, вы­ве­ли за го­род и ве­ле­ли ид­ти на Афон. Ила­ри­он Гру­зин, од­на­ко, воз­вра­тил­ся в Фес­са­ло­ни­ку и в те­че­ние 6 ме­ся­цев слу­жил уз­ни­кам тюрь­мы «Бе­лая баш­ня» – афон­ским мо­на­хам, участ­во­вав­шим в Гре­че­ском вос­ста­нии, а так­же со­дер­жав­шим­ся в за­клю­че­нии тур­кам: сти­рал бе­лье, но­сил еду и во­ду, ко­то­рые по­ку­пал на со­бран­ную у хри­сти­ан ми­ло­сты­ню. Вос­хи­щен­ный упор­ством и бес­ко­ры­сти­ем стар­ца, па­ша ве­лел не пре­пят­ство­вать ему. Од­на­ко, по­сле то­го как ста­рец дал немно­го пи­щи и во­ды двум осуж­ден­ным на го­лод­ную смерть за­клю­чен­ным, что поз­во­ли­ло од­но­му из них до­жить до ре­ше­ния об осво­бож­де­нии, па­ша вновь при­ка­зал каз­нить св. Ила­ри­о­на. На­ка­нуне ста­рец по­лу­чил во сне по­ве­ле­ние от Гос­по­да уй­ти из го­ро­да. Он на­шел вме­сто се­бя че­ло­ве­ка, го­то­во­го по­мо­гать уз­ни­кам, и от­пра­вил­ся на Афон.

Прп. Ила­ри­он Гру­зин по­се­лил­ся в Ди­о­ни­си­а­те, где во гла­ве с игум. Ев­ло­ги­ем про­жи­ва­ли 14 на­сель­ни­ков (осталь­ная бра­тия под­ви­за­лась на ост­ро­вах По­рос, За­к­инф и Ско­пе­лос и вер­ну­лась в оби­тель 6 июня 1830). Но по­сколь­ку там, как и в дру­гих афон­ских мо­на­сты­рях, сто­ял ту­рец­кий гар­ни­зон (в Ди­о­ни­си­а­те – бо­лее 50 чел.), пре­по­доб­ный вско­ре пе­ре­брал­ся в пе­ще­ру близ оби­те­ли, где под­ви­зал­ся 2,5 го­да. За­тем в пе­ще­рах Ка­ту­на­кий в без­мол­вии про­вел еще 3,5 го­да, упо­треб­ляя в пи­щу толь­ко тра­вы, ко­ре­нья и каш­та­ны. Ду­хов­ным от­цом о. Ила­ри­о­на в это вре­мя был афон­ский ста­рец Нео­фит (Ка­ра­ман­лис).

Од­на­жды некий мо­нах со­би­рал ули­ток близ пе­ще­ры о. Ила­ри­о­на. Об­на­ру­жив в ней из­не­мог­ше­го от бо­лез­ней и го­ло­да стар­ца, мо­нах от­дал ему ули­ток и рас­ска­зал о по­движ­ни­ке в бли­жай­ших ски­тах; мо­на­хи ста­ли при­но­сить ему пи­щу и об­ра­щать­ся за ду­хов­ны­ми со­ве­та­ми. Стес­нен­ный зна­чи­тель­ным чис­лом по­се­ти­те­лей, пре­по­доб­ный, ис­про­сив бла­го­сло­ве­ние у Пав­ла, на­сто­я­те­ля Но­во­го ски­та в честь Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, ушел в за­твор, укрыв­шись в башне Но­во­го ски­та, где про­вел око­ло трех лет. На­сель­ник ски­та мон. Ге­ра­сим раз в 15 дней при­но­сил ему су­ха­ри и во­ду.

Мон. Ге­ра­сим неод­но­крат­но был сви­де­те­лем то­го, как прп. Ила­ри­о­ну яв­ля­лись де­мо­ны. Од­на­жды он на­шел стар­ца по­лу­жи­вым, из­би­тым «бес­чис­лен­ны­ми пол­ка­ми бе­сов, иду­щи­ми к его пир­гу (башне) от са­мых Свя­то­пав­лов­ских пес­ков, на про­тя­же­нии рас­сто­я­ния по­лу­ча­со­во­го пу­ти». О. Ила­ри­о­на вы­нес­ли из баш­ни, по­зва­ли иером. Ве­не­дик­та (Ки­о­ти­шви­ли), и тот убе­дил от­шель­ни­ка оста­вить за­твор.

Стар­ца пе­ре­ве­ли в ке­лью св. Ха­ра­лам­пия, «где по­пе­че­ние о нем нес о. Ве­не­дикт», за­тем в ди­о­ни­си­ат­скую ка­физ­му ап. Иа­ко­ва, бра­та Гос­под­ня. Но по­сколь­ку вско­ре в Ди­о­ни­си­а­те сре­ди бра­тии воз­ник­ли спо­ры, с ка­кой ча­сто­той сле­ду­ет при­ни­мать При­ча­стие, и каж­дая сто­ро­на пы­та­лась за­ру­чить­ся под­держ­кой прп. Ила­ри­о­на, ста­рец спу­стя два ме­ся­ца пе­ре­шел в Ивер­ский мо­на­стырь, где про­жил 6 ме­ся­цев (1836). Здесь он за­нял­ся раз­бор­кой гру­зин­ских книг и со­ста­вил пер­вый ка­та­лог гру­зин­ской биб­лио­те­ки. Иером. Ан­то­ний Свя­то­го­рец ука­зы­ва­ет так­же, что прп. Ила­ри­он сде­лал из книг и ру­ко­пи­сей из­вле­че­ния (в ос­нов­ном жи­тия свя­тых), со­ста­вив­шие 12 то­мов, ко­то­рые под на­зва­ни­ем «Цвет­ник» и без ука­за­ния ав­то­ра из­дал на груз. язы­ке в Рос­сии игу­мен Зо­гра­фа.

Опра­вив­шись от бо­лез­ни, о. Ила­ри­он пе­ре­шел в ивер­скую ке­лью ап. Иоан­на Бо­го­сло­ва, где под­ви­за­лись гру­зин­ские мо­на­хи и где он «на­шел ис­тин­ное без­мол­вие». Двое бра­тьев – кал­ли­граф Ма­ка­рий и Сав­ва (1821-1908) упро­си­ли его взять их под свое на­ча­ло. О. Ила­ри­он был рад уче­ни­кам-гре­кам: Сав­ва по­мо­гал ему со­вер­шен­ство­вать­ся в греч. язы­ке. По прось­бе рус­ских мо­на­хов пре­по­доб­ный при­ни­мал ис­по­ведь в Рус­ском Пан­те­ле­и­мо­нов­ском мо­на­сты­ре (Ру­си­ке). Дабы из­бе­жать празд­но­сло­вия, он ухо­дил на 5-10 дней к стар­цу Ве­не­дик­ту (Ки­о­ти­шви­ли) в ивер­скую ке­лью прор. Илии. Од­на­ко и там страж­ду­щие на­хо­ди­ли его, и ста­рец в ско­ром вре­ме­ни пе­ре­брал­ся в по­стро­ен­ную для него ке­лью св. Ар­хан­ге­лов, а в 1843 го­ду пе­ре­шел в ди­о­ни­си­ат­скую ке­лью ап. Иа­ко­ва, бра­та Гос­под­ня. От­ка­зы­ва­ясь от зва­ния ду­хов­ни­ка, прп. Ила­ри­он все же был вы­нуж­ден при­ни­мать при­хо­дя­щих за ду­хов­ным со­ве­том. Вско­ре его ста­ли на­зы­вать «ду­хов­ни­ком ду­хов­ни­ков Афо­на». Нуж­да­ясь в уеди­не­нии, он пе­ри­о­ди­че­ски ухо­дил на несколь­ко дней в ди­о­ни­си­ат­скую ка­физ­му св. Онуф­рия.

В ав­гу­сте 1849 го­да о. Ила­ри­о­на по­се­тил цер­ков­ный ис­то­рик, пи­са­тель А. Н. Му­ра­вьёв, на­слы­шан­ный о по­движ­ни­ке от П. Иосе­ли­а­ни, изу­чав­ше­го на Афоне гру­зин­ские ма­ну­скрип­ты. Му­ра­вьёв на­звал стар­ца «неоце­нен­ным со­кро­ви­щем – от­шель­ни­ком, ка­ких ма­ло на Афоне» и упо­мя­нул о том, что ста­рец «ра­ди край­не­го сми­ре­ния от­ка­зал­ся от свя­щен­но­слу­же­ния». В 1851 го­ду уче­ник о. Ила­ри­о­на Ма­ка­рий при­нял бла­жен­ную кон­чи­ну, а Сав­ва был ру­ко­по­ло­жен во диа­ко­на, за­тем во иерея.

Со­хра­ни­лось пись­мо иером. Сав­вы мон. Де­на­сию, под­ви­зав­ше­му­ся в Ру­си­ке, где он опи­сы­ва­ет, с ка­кой глу­бо­кой тре­во­гой от­ре­а­ги­ро­вал прп. Ила­ри­он на из­ве­стие о на­ча­ле Крым­ской вой­ны 1853-1856. Узнав, что Кон­стан­ти­но­поль­ский пат­ри­арх Ан­фим VI (Иоан­ни­дис) из­дал указ о про­чте­нии во всех афон­ских мо­на­сты­рях мо­лит­вы о да­ро­ва­нии по­бе­ды тур­кам, ста­рец «ужас­нул­ся и ска­зал: «Он не хри­сти­а­нин!»». По пред­ска­за­нию о. Ила­ри­о­на, чи­тав­шие мо­лит­ву мо­на­хи мо­на­сты­ря Гри­го­ри­ат на­влек­ли на се­бя гнев Бо­жий: во­дя­ной по­ток снес мель­ни­цу, в оби­те­ли под­нял­ся ро­пот. Игу­мен и бра­тия умо­ля­ли пре­по­доб­но­го ука­зать им, как ис­про­сить про­ще­ние Бо­жие, и сле­до­ва­ли всем его на­став­ле­ни­ям. По све­де­ни­ям ар­хим. Хе­ру­ви­ма (Ка­рам­бе­ла­са), в 1854 го­ду офи­це­ры рус­ско­го па­рус­ни­ка, бро­сив­ше­го якорь у Ди­о­ни­си­а­та, по при­ка­зу рос­сий­ско­го имп. Ни­ко­лая I об­ра­ти­лись к о. Ила­ри­о­ну, дабы узнать ис­ход вой­ны. Ста­рец, не же­лав­ший, чтобы его по­чи­та­ли про­ро­ком, от­ка­зы­вал­ся, но на тре­тий день, усту­пив уго­во­рам, ска­зал: «Рос­сия пе­ре­не­сет труд­но­сти, она не по­бе­дит, но и тер­ри­то­рий не по­те­ря­ет».

В 1857 го­ду в Ди­о­ни­си­а­те воз­ник кон­фликт в свя­зи с тем, что в просфорне жил просфор­ник, со­дер­жав­ший ко­тов. Ила­ри­он Гру­зин об­ви­нил на­сто­я­те­ля мо­на­сты­ря Ев­ло­гия в небре­же­нии к свя­то­му и по­со­ве­то­вал вы­стро­ить для просфор­ни бо­лее про­стор­ное по­ме­ще­ние – «хо­тя бы в по­ло­ви­ну» но­вой ке­льи на­сто­я­те­ля. Раз­гне­ван­ный игу­мен за­ста­вил стар­ца по­ки­нуть мо­на­стырь, и о. Ила­ри­он пе­ре­брал­ся в груп­пу ка­лив Ма­лой св. Ан­ны, на­хо­див­шу­ю­ся близ пе­ще­ры, где он рань­ше под­ви­зал­ся. Некий ку­пец при­об­рел для него при­над­ле­жав­шую ски­ту ка­физ­му прп. Онуф­рия, в ко­то­рой ста­рец про­жил 5 лет. Ал­тарь ке­льи нуж­дал­ся в зна­чи­тель­ном ре­мон­те, но в ски­ту средств для это­го не име­лось. День­ги по­яви­лись чу­дес­ным об­ра­зом: один мо­нах из Ве­ли­кой Лав­ры, за­ня­тый сбо­ром средств для сво­ей оби­те­ли, встре­тил в Ва­ла­хии некую жен­щи­ну, ко­то­рая вру­чи­ла ему 20 чер­вон­цев и про­си­ла пе­ре­дать прп. Ила­ри­о­ну. Как вы­яс­ни­лось поз­же, ста­рец не знал, кто она, и, ре­шив, что день­ги не для него, ве­лел раз­дать ни­щим. Од­на­ко со­вет Лав­ры опре­де­лил ис­поль­зо­вать эти сред­ства на пе­ре­строй­ку церк­ви в кел­лии стар­ца: по по­же­ла­нию пре­по­доб­но­го но­вый храм был освя­щен в честь Вос­кре­се­ния Хри­сто­ва.

В 1859 го­ду стар­ца по­се­ти­ли при­е­хав­шие для раз­ре­ше­ния ду­хов­ных и цер­ков­ных во­про­сов управ­ля­ю­щий кан­це­ля­ри­ей Свя­тей­ше­го Си­но­да РПЦ П. И. Са­ло­мон и чи­нов­ник осо­бых по­ру­че­ний К. К. Зе­дер­гольм: со­хра­ни­лись пись­мо Са­ло­мо­на стар­цу от 1862 го­да и от­вет стар­ца, да­ти­ро­ван­ный 4 фев­ра­ля 1863 го­да.

В том же 1859 го­ду про­изо­шло став­шее из­вест­ным за пре­де­ла­ми Афо­на со­бы­тие. Иером. Гри­го­рий из ски­та прав. Ан­ны (Боль­шая св. Ан­на) и игу­мен мо­на­сты­ря Кут­лу­муш «при­ня­ли ан­глий­ское под­дан­ство и пас­порт». Прп. Ила­ри­он на­ло­жил на иером. Гри­го­рия епи­ти­мию – от­лу­чил от ли­тур­ги­са­ния на 40 дней. Од­на­ко игу­мен Кут­лу­му­ша, за­явив, что иером. Гри­го­рий «слу­ша­ет че­ло­ве­ка, даль­ше сво­ей ди­кой пу­сты­ни ни­че­го не по­ни­ма­ю­ще­го», ве­лел слу­жить и по­ми­нать на про­ско­ми­дии имя ан­глий­ско­го по­слан­ни­ка-про­те­стан­та. Узнав об этом, ду­хов­ник иером. Гри­го­рия от­лу­чил его от ли­тур­ги­са­ния на три го­да, то­гда иером. Гри­го­рий при­шел к прп. Ила­ри­о­ну, ко­то­рый за­явил, что иеро­мо­нах те­перь всю жизнь не дол­жен со­вер­шать бо­го­слу­же­ния. Игу­мен, узнав об этом, по­но­сил обо­их стар­цев и вы­ну­дил иеро­мо­на­ха от­верг­нуть епи­ти­мии. По­сле ли­тур­гии у иером. Гри­го­рия по­шла из но­са кровь, ко­то­рую не мог­ли оста­но­вить, и он скон­чал­ся.

В 1862 го­ду Ила­ри­он Гру­зин и иером. Сав­ва пе­ре­шли в Ру­сик и по­се­ли­лись в кел­лии Пе­чер­ских пре­по­доб­ных, а спу­стя год – в вы­стро­ен­ной спе­ци­аль­но для пре­по­доб­но­го его рус­ским по­чи­та­те­лем из Остро­гож­ска Е. Г. Ха­ба­ро­вым кел­лии вмч. Ге­ор­гия, цер­ковь в ко­то­рой бы­ла освя­ще­на в ок­тяб­ре это­го го­да. В том же го­ду стар­ца по­се­тил на­стро­ен­ный пред­взя­то по от­но­ше­нию к афон­ским на­сель­ни­кам обер-про­ку­рор Свя­тей­ше­го Си­но­да гр. А. П. Тол­стой (1856-1862). Од­на­ко бе­се­да со стар­цем, о ко­то­ром граф был на­слы­шан от сво­ей су­пру­ги – гру­зин­ской княж­ны А. Г. Гру­зин­ской, со­зда­ла об Афоне бла­го­при­ят­ное впе­чат­ле­ние.

По сви­де­тель­ству бра­тий Ру­си­ка и кел­лии Пе­чер­ских пре­по­доб­ных, име­ю­щих воз­мож­ность на­блю­дать за об­ра­зом жиз­ни стар­ца и его уче­ни­ка, Ила­ри­он Гру­зин и иером. Сав­ва дер­жа­ли ум­ную мо­лит­ву, ночь про­во­ди­ли в бде­нии, утром слу­жи­ли утре­ню и ли­тур­гию, днем ра­бо­та­ли (пре­по­доб­ный за­ни­мал­ся плот­ни­че­ством), со­блю­да­ли стро­гий пост – пи­щу ва­ри­ли толь­ко в суб­бо­ту и вос­кре­се­нье, осталь­ное вре­мя об­хо­ди­лись су­хо­яде­ни­ем. Прп. Ила­ри­он спал два ча­са в сут­ки: один час – стоя, вто­рой – си­дя на по­лу.

Скон­чал­ся 14 фев­ра­ля 1864 го­да в Ру­си­ке, ку­да при­шел ис­по­ве­до­вать бра­тию. Пред­ви­дя свою кон­чи­ну, Ила­ри­он Гру­зин за­ве­щал иеро­мо­на­ху Сав­ве по­хо­ро­нить его в тай­ном ме­сте, а ко­гда на­станет срок, «вы­ко­пать ко­сти... от­не­сти их на клад­би­ще мо­на­сты­ря Ди­о­ни­си­ат и сме­шать с ко­стя­ми дру­гих от­цов». По­сколь­ку бра­тия Ру­си­ка в стрем­ле­нии по­чи­тать мо­щи прп. Ила­ри­о­на бы­ла непре­клон­на, иером. Сав­ва но­чью вы­нес из мо­на­сты­ря те­ло учи­те­ля и ис­пол­нил его во­лю (од­но из пред­по­ла­га­е­мых мест пер­во­го за­хо­ро­не­ния Ила­ри­о­на Гру­зи­на – кел­лия ап. Иоан­на Бо­го­сло­ва Ивер­ско­го мо­на­сты­ря). Од­на­ко мо­на­хи, вви­ду то­го что «рас­про­стра­нил­ся слух меж­ду гре­ка­ми, что те­ло стар­ца не ис­тле­ло и по­то­му уче­ник не вы­ка­пы­ва­ет его», по­со­ве­то­ва­ли иером. Сав­ве явить мо­щи сво­е­го учи­те­ля, «ина­че грех ху­лы па­дет на него». 25 мая 1867 го­да бла­го­уха­ю­щие мо­щи бы­ли рас­кры­ты и упо­ко­е­ны в ски­ту Ма­лой св. Ан­ны.

Пе­ред кон­чи­ной прп. Ила­ри­он Гру­зин про­сил стар­цев Ру­си­ка «на о. Сав­ву не за­пи­сы­вать кел­лию…». По за­ве­ту стар­ца иером. Сав­ва вплоть до кон­чи­ны († 14 ап­ре­ля 1908) под­ви­зал­ся в ка­ли­ве в честь Вос­кре­се­ния в ски­ту Ма­лой св. Ан­ны.

Све­де­ния о прп. Ила­ри­оне с це­лью со­став­ле­ния жиз­не­опи­са­ния стал со­би­рать по­сле кон­чи­ны стар­ца под­ви­зав­ший­ся на Афоне рус­ский иером. Пан­те­ле­и­мон. Иером. Пан­те­ле­и­мон рас­спра­ши­вал знав­ших стар­ца ду­хов­ных лиц и до­вел жиз­не­опи­са­ние до мо­мен­та ухо­да пре­по­доб­но­го в мо­на­стырь. Во вто­рой по­ло­вине XX ве­ка лич­но­стью из­вест­но­го афон­ско­го стар­ца за­ин­те­ре­со­вал­ся иером. Ан­то­ний Свя­то­го­рец, ко­то­рый на ос­но­ва­нии за­пи­сей иером. Пан­те­ле­и­мо­на, раз­роз­нен­ных све­де­ний и до­ку­мен­тов со­ста­вил об­шир­ный труд «Очер­ки жиз­ни и по­дви­гов стар­ца иерос­хим. Ила­ри­о­на Гру­зи­на».

17 ок­тяб­ря 2002 го­да Свя­щен­ный Си­нод Гру­зин­ской Церк­ви при­чис­лил Ила­ри­о­на Гру­зи­на к ли­ку свя­тых. 16 ап­ре­ля 2016 го­да Свя­щен­ный Си­нод Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви по­ста­но­вил вклю­чить имя Ила­ри­о­на Гру­зи­на в ме­ся­це­слов Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви.