6 января. Навечерие Рождества Христова (Рождественский сочельник). Преподобномученицы Евгении Римской. Священномученика Сергия Мечёва пресвитера

24 декабря по старому стилю / 6 января по новому стилю
пятница
Седмица 30-я по Пятидесятнице. Глас 4.
Рождественский пост. Строгий пост.
Пища с растительным маслом.

На́вечерие Рождества Христова (Рождественский сочельник). Прмц. Евгении и с нею мчч. Прота, Иакинфа и Клавдии (ок. 262).
Прп. Николая монаха (IX).
Прмч. Иннокентия Беды (1928); сщмч. Сергия Мечева пресвитера (1942).

Литургия св. Василия Великого.

На 1-м часе: Евр., 303 зач., I, 1–12. Мф., 2 зач., I, 18–25. На 3-м часе: Гал., 208 зач., III, 23–29. Лк., 5 зач., II, 1–20. На 6-м часе: Евр., 304 зач., I, 10 – II, 3. Мф., 3 зач., II, 1–12. На 9-м часе: Евр., 306 зач., II, 11–18. Мф., 4 зач., II, 13–23. Лит. – Евр., 303 зач., I, 1–12. Лк., 5 зач., II, 1–20.

В этот день 1-й час к утрене не присоединяется, но совершаются отдельно часы на́вечерия и изобразительны. Блаженны читаются.

Литургия св. Василия Великого начинается великой вечерней. Вход с Евангелием. Прокимен великий, глас 7-й: «Кто Бог велий, яко Бог наш...». Чтение паримий с пением припевов. Вместо «Достойно» – «О Тебе радуется...».

На литургии отпуст: «И́же в верте́пе роди́выйся и в я́слех возлеги́й, на́шего ра́ди спасе́ния, Христо́с, И́стинный Бог наш...».

По отпу́сте литургии клирики перед свещником с зажженной свечой поют тропарь и кондак праздника Рождества Христова.

Тропарь предпразднства, глас 4:
Написова́шеся иногда́ со ста́рцем Ио́сифом,/ я́ко от се́мене Дави́дова, в Вифлее́ме Мариа́м,/ чревонося́щи безсе́менное Рожде́ние./ Наста́ же вре́мя рождества́,/ и ме́сто ни еди́ноже бе обита́лищу,/ но я́коже кра́сная пала́та верте́п Цари́це показа́шеся.// Христо́с ражда́ется пре́жде па́дший воскреси́ти о́браз.

Кондак предпразднства, глас 3:
Де́ва днесь преве́чное Сло́во/ в верте́пе гряде́т роди́ти неизрече́нно:/ лику́й, вселе́нная, услы́шавши,/ просла́ви со А́нгелы и па́стырьми/ хотя́щаго яви́тися// Отроча́ Мла́до, Преве́чнаго Бо́га.

Ка­нун празд­ни­ка Рож­де­ства Хри­сто­ва   – 24 де­каб­ря – на­зы­ва­ет­ся На­ве­че­ри­ем празд­ни­ка. Обы­чай со­вер­шать На­ве­че­рие пе­ред празд­ни­ком Рож­де­ства Хри­сто­ва, несо­мнен­но, древ­ний. Это вид­но из то­го, что уже в IV ве­ке бы­ло опре­де­ле­но, как празд­но­вать На­ве­че­рие, ес­ли оно слу­чит­ся в день вос­крес­ный (Фе­о­фил Алек­сан­дрий­ский, прав. 1).

Ес­ли На­ве­че­рие слу­чит­ся в сед­мич­ный день, кро­ме суб­бо­ты и вос­кре­се­ния, то в этот день утром со­вер­ша­ют­ся Ве­ли­кие (или Цар­ские) ча­сы и за­тем ве­чер­ня с ли­тур­ги­ей свя­то­го Ва­си­лия Ве­ли­ко­го.

КАК ПРА­ВИЛЬ­НО ПРО­ВЕ­СТИ РОЖ­ДЕ­СТВЕН­СКИЙ СО­ЧЕЛЬ­НИК?
Ав­тор: Про­то­и­е­рей Алек­сандр Илья­шен­ко

6 ян­ва­ря – На­ве­че­рие Рож­де­ства Хри­сто­ва, или Рож­де­ствен­ский со­чель­ник, – по­след­ний день Рож­де­ствен­ско­го по­ста, ка­нун Рож­де­ства Хри­сто­ва. В этот день пра­во­слав­ные хри­сти­ане осо­бен­но го­то­вят­ся к на­сту­па­ю­ще­му празд­ни­ку, весь день на­пол­нен осо­бым празд­нич­ным на­стро­е­ни­ем. Утром в Со­чель­ник по окон­ча­нии Ли­тур­гии и сле­ду­ю­щей за ней ве­чер­ней в центр хра­ма вы­но­сит­ся све­ча и свя­щен­ни­ки по­ют пе­ред ней тро­парь Рож­де­ству Хри­сто­ву. Служ­бы и пост Со­чель­ни­ка име­ют ряд осо­бен­но­стей, по­это­му имен­но в эти дни на наш сайт при­хо­дит мно­же­ство во­про­сов о том, как пра­виль­но про­ве­сти Со­чель­ник. От­ве­тить на эти во­про­сы мы по­про­си­ли иерея Алек­сандра Илья­шен­ко.

– Отец Алек­сандр, са­мый ча­сто за­да­ва­е­мый на­ши­ми чи­та­те­ля­ми во­прос – как пра­виль­но по­стить­ся в Со­чель­ник, до ка­ко­го вре­ме­ни нуж­но воз­дер­жи­вать­ся от вку­ше­ния пи­щи? Что зна­чит «пост до пер­вой звез­ды»? Оди­на­ко­ва ли ме­ра воз­дер­жа­ния для ра­бо­та­ю­щих и нера­бо­та­ю­щих в этот день? Сколь­ко длит­ся пост до при­ча­стия?

Со­чель­ник
Са­мо на­зва­ние про­ис­хо­дит, как по­ла­га­ют, от сло­ва «со­чи­во» (то же, что «ко­ли­во» – ва­ре­ные зер­на ри­са или пше­ни­цы). Вку­шать «со­чи­во», или «ко­ли­во», по­ло­же­но в ка­нун празд­ни­ка толь­ко по­сле ли­тур­гии, ко­то­рая со­еди­ня­ет­ся с ве­чер­ней. Та­ким об­ра­зом, часть Со­чель­ни­ка 24 де­каб­ря про­хо­дит в пол­ном неяде­нии.

Тра­ди­ция не вку­шать пи­ши до пер­вой ве­чер­ней звез­ды, свя­за­на с вос­по­ми­на­ни­ем яв­ле­нии звез­ды на Во­сто­ке (Мф.2:2), воз­ве­стив­шей о рож­де­нии Хри­ста, од­на­ко уста­вом эта тра­ди­ция не пред­пи­са­на.

Дей­стви­тель­но, Ти­пи­кон пред­пи­сы­ва­ет пост до кон­ца ве­чер­ни. Од­на­ко служ­ба ве­чер­ни со­еди­ня­ет­ся с Ли­тур­ги­ей, слу­жит­ся утром, по­это­му и по­стим­ся мы до то­го мо­мен­та, ко­гда в центр хра­ма вы­но­сит­ся све­ча и пе­ред све­чой по­ет­ся тро­парь Рож­де­ству Хри­сто­ву.

Оче­вид­но, что на­хо­дя­щи­е­ся в хра­ме лю­ди по­стят­ся, мно­гие в этот день при­ча­ща­ют­ся. Хо­ро­шо, ес­ли и те, кто не мо­гут быть на служ­бе в хра­ме, кто ра­бо­та­ет, по­чтят этот день бо­лее стро­гим по­стом. Мы пом­ним, что, по рус­ской по­сло­ви­це «Сы­тое брю­хо к мо­лит­ве глу­хо». По­это­му и бо­лее стро­гий пост го­то­вит нас к гря­ду­щей ра­до­сти празд­ни­ка.

Те, кто при­ча­ща­ют­ся на ноч­ной Ли­тур­гии, по цер­ков­ной тра­ди­ции, вку­ша­ют пи­щу в по­след­ний раз не ме­нее, чем за шесть ча­сов до вре­ме­ни При­ча­стия, или при­мер­но с 6 ча­сов ве­че­ра. И здесь де­ло не в кон­крет­ном ко­ли­че­стве ча­сов, что 6 или 8 ча­сов нуж­но про­по­стить­ся и ни ми­ну­той мень­ше, а в том, что уста­нав­ли­ва­ет­ся некая гра­ни­ца, ме­ра воз­дер­жа­ния, по­мо­га­ю­щая и нам со­блю­сти нам ме­ру.

– Ба­тюш­ка, мно­го во­про­сов при­хо­дит от лю­дей боль­ных, ко­то­рые не мо­гут со­блю­дать пост, спра­ши­ва­ют, как им по­сту­пить?

Боль­ные лю­ди, ко­неч­но, долж­ны со­блю­дать пост в той ме­ре, в ка­кой это со­гла­су­ет­ся с при­е­мом ле­карств и с пред­пи­са­ни­я­ми вра­чей. Речь идет не о том, чтобы немощ­но­го че­ло­ве­ка уло­жить в боль­ни­цу, а в том, чтобы укре­пить че­ло­ве­ка ду­хов­но. Бо­лезнь – это уже тя­же­лый пост и по­двиг. И здесь че­ло­век уже дол­жен ста­рать­ся опре­де­лить ме­ру по­ста по сво­им си­лам. Лю­бую вещь мож­но до­ве­сти до аб­сур­да. На­при­мер, пред­ставь­те се­бе, что свя­щен­ник, ко­то­рый при­дет при­ча­стить уми­ра­ю­ще­го че­ло­ве­ка, станет спра­ши­вать, ко­гда че­ло­век по­след­ний раз ел?!

– Как пра­ви­ло ве­ру­ю­щие ста­ра­ют­ся встре­тить Рож­де­ство Хри­сто­во на ноч­ной празд­нич­ной ли­тур­гии. Но во мно­гих хра­мах слу­жит­ся еще и все­нощ­ная и Ли­тур­гия в обыч­ное вре­мя – 5 ве­че­ра и утром. В свя­зи с этим ча­сто спра­ши­ва­ют, не грех ли мо­ло­до­му че­ло­ве­ку, не немощ­но­му, без де­тей, пой­ти на служ­бу не но­чью, а утром?

По­се­тить ноч­ную служ­бу или утрен­нюю – это нуж­но смот­реть по си­лам. Встре­тить празд­ник но­чью – ко­неч­но, это осо­бая ра­дость: и ду­хов­ная, и ду­шев­ная. Та­ких служб в го­ду очень ма­ло, в боль­шин­стве при­ход­ских хра­мов ноч­ные ли­тур­гии слу­жат­ся толь­ко на Рож­де­ство и Пас­ху – осо­бо тор­же­ствен­ные служ­бы по тра­ди­ции со­вер­ша­ют­ся но­чью. А вот на­при­мер, на Афоне вос­крес­ные все­нощ­ные бде­ния слу­жат­ся но­чью. И все рав­но та­ких служб не так мно­го, чуть бо­лее 60 за год. Цер­ковь так уста­нав­ли­ва­ет, учи­ты­вая че­ло­ве­че­ские воз­мож­но­сти: чис­ло ноч­ных бде­ний в го­ду огра­ни­че­но.

Тор­же­ствен­ные ноч­ные служ­бы спо­соб­ству­ют бо­лее глу­бо­ко­му мо­лит­вен­но­му пе­ре­жи­ва­ния и вос­при­я­тию Празд­ни­ка.

– За­кон­чи­лась празд­нич­ная Ли­тур­гия, на­чи­на­ет­ся празд­нич­ное за­сто­лье. И здесь два во­про­са нам за­да­ют. Пер­вый – мож­но ли празд­но­вать Рож­де­ство сна­ча­ла в при­хо­де, а не сра­зу устра­и­вать се­мей­ное тор­же­ство?

Ко­неч­но, хо­ро­шо празд­но­вать вме­сте с близ­ки­ми, дру­зья­ми, се­мьей, хо­ро­шо раз­де­лить да­ро­ван­ную нам в празд­ни­ке ра­дость с ближ­ни­ми. Ес­ли при­хо­жане мо­гут объ­еди­нить­ся и, по­мо­лив­шись вме­сте в хра­ме, мо­гут сесть вме­сте за празд­нич­ный стол – это очень хо­ро­шо. Та­кое сов­мест­ное про­ве­де­ние празд­ни­ка объ­еди­ня­ет, да­ет по­де­лить­ся ра­до­стью друг с дру­гом. Со­би­ра­ют­ся и се­мьи, и дру­зья.

– Вто­рой во­прос свя­зан с тем, что на Рож­де­ствен­ской Ли­тур­гии мно­гие при­ча­ща­ют­ся. И лю­ди ис­пы­ты­ва­ют неко­то­рое сму­ще­ние: ты толь­ко что при­ча­стил­ся, в кни­гах свя­тых от­цов на­пи­са­но о том, что для удер­жа­ния бла­го­да­ти нуж­но ста­рать­ся огра­дить се­бя от раз­го­во­ров, тем бо­лее сме­ха, и по­ста­рать­ся про­ве­сти вре­мя по­сле при­ча­стия в мо­лит­ве. А тут празд­нич­ное за­сто­лье, пусть да­же и с бра­тья­ми и сест­ра­ми во Хри­сте…Лю­ди бо­ят­ся по­те­рять мо­лит­вен­ный на­строй..

Те пра­ви­ла, ко­то­рые от­цы – пу­стын­ни­ки пред­ла­га­ли мо­на­ше­ству­ю­щим, нель­зя в пол­ной ме­ре пе­ре­но­сить на мир­скую жизнь, тем бо­лее нель­зя пе­ре­но­сить их на боль­шие празд­ни­ки. Речь идет о по­движ­ни­ках – ас­ке­тах, осо­бен­но бо­га­то на­де­лен­ных бла­го­дат­ны­ми да­ра­ми Бо­жи­и­ми. Для них внеш­няя часть вто­ро­сте­пен­на. Ко­неч­но, ду­хов­ная жизнь сто­ит на пер­вом ме­сте и для ми­рян, но мы не мо­жем здесь про­ве­сти та­кую же чет­кую грань меж­ду ду­хов­ным и зем­ным.

Апо­стол Па­вел за­по­ве­до­вал нам «Все­гда ра­дуй­тесь. Непре­стан­но мо­ли­тесь. За все бла­го­да­ри­те Гос­по­да» (1Фес.5:16-18). Ес­ли мы встре­ча­ем празд­ник с ра­до­стью, мо­лит­вой и бла­го­дар­но­стью Бо­гу, то мы ис­пол­ня­ем апо­столь­ский за­вет.

Ко­неч­но, этот во­прос нуж­но рас­смат­ри­вать ин­ди­ви­ду­аль­но. Ко­неч­но, ес­ли че­ло­век чув­ству­ет, что за шум­ным тор­же­ством он те­ря­ет бла­го­дат­ный на­строй, то, воз­мож­но, ему сто­ит нена­дол­го сесть за сто­ла, уй­ти рань­ше, со­хра­нив ду­хов­ную ра­дость.

– Отец Алек­сандр, а не сто­ит ли здесь раз­гра­ни­чить нам са­мим в се­бе два со­сто­я­ние – ко­гда мы дей­стви­тель­но бо­им­ся рас­плес­кать по­лу­чен­ное в хра­ме чув­ство, и ко­гда сво­им от­ка­зом от уча­стия в празд­ни­ке мы мо­жем огор­чить ближ­них, и неред­ко от­ка­зы­ва­ем­ся от сов­мест­ной ра­до­сти с немир­ным серд­цем. Род­ствен­ни­ки сми­ри­лись с тем, что их рев­ност­ный член се­мьи на­от­рез от­ка­зал­ся встре­тить с ни­ми но­вый год, ка­за­лось бы, пост за­кон­чил­ся, че­ло­век дол­жен бы «вер­нуть­ся» к се­мье, раз­де­лить вме­сте ра­дость празд­ни­ка, а он опять хло­па­ет дверь и го­во­рит «Ка­кое «по­си­ди с на­ми», у ме­ня празд­ник ве­ли­кий, та­кая бла­го­дать, по­те­ряю с ва­ми весь мо­лит­вен­ный на­строй!!»

Сво­е­му мо­лит­вен­но­му со­сто­я­нию в та­ком слу­чае че­ло­век ед­ва ли по­вре­дит, так как по­доб­ное по­ве­де­ние го­во­рит о том, что че­ло­век в нем не пре­бы­ва­ет. Со­сто­я­ние со­зер­ца­ния, мо­лит­вен­но­сти все­гда свя­за­но с при­ли­вом ду­хов­ной ра­до­сти, бла­го­да­ти, ко­то­рую Гос­подь щед­ро из­ли­ва­ет на сво­их ра­бов. А та­кое от­но­ше­ние к ближ­ним боль­ше по­хо­же на хан­же­ство и фа­ри­сей­ство.

– Обя­за­тель­но ли по­се­ще­ние ве­чер­ней служ­бы в сам день празд­ни­ка – ве­чер празд­ни­ка Рож­де­ства?

– Это каж­дый дол­жен ре­шить для се­бя сам. По­сле ноч­ной служ­бы нуж­но вос­ста­но­вить си­лы. Не все, из-за воз­рас­та, здо­ро­вья и ду­хов­но­го уров­ня спо­соб­ны пой­ти в храм и при­нять уча­стие в служ­бе. Но нуж­но пом­нить, что Гос­подь воз­на­граж­да­ет за каж­дое уси­лие, ко­то­рое ра­ди него че­ло­век де­ла­ет.

Ве­чер­няя служ­ба в ве­ли­кие празд­ни­ки этот день недлин­ная, осо­бен­но оду­хо­тво­рен­ная, тор­же­ствен­ная и ра­дост­ная, на ней воз­гла­ша­ет­ся Ве­ли­кий Про­ки­мен, по­это­му, ко­неч­но, хо­ро­шо, ес­ли по­лу­чит­ся ее по­се­тить.

Ис­точ­ник:  http://www.ortlife.ru/

Преподобномученица Евгения , родом римлянка, жила в Александрии, куда ее отец, Филипп, был послан императором Коммодом (180–192) в качестве наместника Египта. Евгения получила прекрасное образование и отличалась добрым нравом и красотой. Многие знатные юноши добивались ее руки, но вступать в брак она не хотела.

Познакомившись с Посланиями апостола Павла, она всей душой устремилась к христианству и тайно от родителей, в сопровождении своих двух рабов, Прота и Иакинфа, переодевшись в мужскую одежду, удалилась в мужской монастырь. Там она со своими рабами и спутниками приняла святое Крещение от епископа Юлия, которому было открыто о ней в видении, и он благословил ее подвизаться в монастыре в образе инока Евгения.

Своими подвигами святая Евгения стяжала дар исцеления. Однажды к ней за помощью обратилась богатая молодая вдова Мелания. Увидев юного инока, эта женщина воспылала нечистой страстью, но будучи отвергнута, она измыслила клевету о попытке насилия. Святая Евгения предстала на суд к правителю Египта, т. е. к своему отцу, и была вынуждена открыть свою тайну. Ее родные обрадовались, найдя ту, которую долго оплакивали. Через некоторое время все они приняли святое Крещение.

Но Филипп, по доносу язычников, был смещен с поста правителя. Александрийские христиане избрали его своим епископом. Новый правитель, опасаясь народного гнева, не стал открыто казнить Филиппа, а подослал убийц. Во время уединенной молитвы епископа ему были нанесены раны, от которых он через три дня мученически скончался.

Овдовев, Клавдия с дочерью и слугами уехала в свое поместье, находившееся в окрестностях Рима. Там Евгения продолжала иноческую жизнь. Она привела ко Христу многих дев, а Клавдия устроила странноприимный дом и служила вдовам.

По прошествии нескольких спокойных лет император Галлиен (260–268) вновь начал гонение на христиан, и многие из них нашли убежище у святых Клавдии и Евгении.

В то время осиротевшая молодая римлянка из царского рода, Василла, услышав о христианах и о святой Евгении, захотела встретиться со святой и написала ей письмо. В ответ святая Евгения прислала своих друзей и сподвижников, Прота и Иакинфа, которые просветили Василлу, и она приняла святое Крещение.

Служанка Василлы рассказала ее жениху Помпею, что его невеста стала христианкой, и Помпей пожаловался императору на христиан, проповедующих безбрачие. Привлеченная к ответу, Василла отказалась вступать с Помпеем в брак, и за это ее закололи мечом.

Святых Прота и Иакинфа потащили в идольский храм для принесения жертвы, но едва они вступили туда, идол упал и разбился. Святые мученики Прот и Иакинф были обезглавлены.

Святую Евгению тоже насильно привели в храм Дианы, но не успела она еще вступить в него, как все капище вместе с идолом разрушилось. Святую мученицу бросили в Тибр с камнем на шее, но камень свалился, и она осталась невредима. Невредимой осталась она и в огне. Тогда ее бросили в ров, где она находилась 10 дней. В это время ей явился Сам Спаситель и возвестил, что она войдет в Царство Небесное в день Рождества Христова.

Когда в 262 году наступил этот светлый праздник, палач умертвил святую мученицу мечом. Вскоре приняла мученический венец и святая Клавдия. Преподобномученица Евгения предупредила ее о дне смерти.

Свя­щен­но­му­че­ник Сер­гий   ро­дил­ся 17 сен­тяб­ря 1892 го­да в се­мье из­вест­но­го мос­ков­ско­го стар­ца про­то­и­е­рея Алек­сия Ме­че­ва, на­сто­я­те­ля хра­ма свя­ти­те­ля Ни­ко­лая в Клен­ни­ках (с 1893 по 1923 год). К мо­мен­ту его рож­де­ния со­сто­я­ние здо­ро­вья ма­те­ри, имев­шей врож­ден­ное за­боле­ва­ние серд­ца, от непо­мер­ных на­гру­зок зна­чи­тель­но ухуд­ши­лось. Ре­бе­нок ро­дил­ся на два ме­ся­ца рань­ше сро­ка, его с тру­дом вы­хо­ди­ли. Маль­чик был чет­вер­тым ре­бен­ком в се­мье и рос в бла­го­дат­ной ат­мо­сфе­ре цер­ков­ной жиз­ни, глу­бо­кой ве­ры и люб­ви к Бо­гу.
В 1902 го­ду скон­ча­лась мать Сер­гея. В это же вре­мя он по­сту­пил в пер­вый класс Тре­тьей Мос­ков­ской муж­ской гим­на­зии, ко­то­рую окон­чил в 1910 го­ду с се­реб­ря­ной ме­да­лью. Ду­хов­ное вос­пи­та­ние маль­чи­ка про­хо­ди­ло в хра­ме, где он при­слу­жи­вал в ал­та­ре, по­мо­гая от­цу. Бу­дучи очень му­зы­каль­ным и имея хо­ро­ший те­нор, он стал петь на кли­ро­се. Отец Алек­сий же­лал иметь в сыне сво­е­го пре­ем­ни­ка, но, бу­дучи убеж­ден­ным про­тив­ни­ком лю­бо­го про­яв­ле­ния на­си­лия, ни­ко­гда ему это не вы­ска­зы­вал, предо­став­ляя сы­ну сво­бо­ду вы­бо­ра.
Об­ра­зо­ва­ние Сер­гей Ме­чев про­дол­жил в Мос­ков­ском уни­вер­си­те­те на сло­вес­ном от­де­ле­нии ис­то­ри­ко-фило­ло­ги­че­ско­го фа­куль­те­та. Из пре­по­да­вав­ших­ся там пред­ме­тов его осо­бен­но за­ин­те­ре­со­ва­ла древ­не­рус­ская ли­те­ра­ту­ра. Мно­го он за­ни­мал­ся и ис­то­ри­ей Рус­ской Церк­ви, слу­шал лек­ции про­фес­со­ра С.И. Смир­но­ва, пре­по­да­вав­ше­го так­же в Ду­хов­ной ака­де­мии. Впо­след­ствии отец Сер­гий с боль­шой теп­ло­той от­зы­вал­ся о про­фес­со­ре Смир­но­ве и на­зы­вал его сво­им учи­те­лем; осо­бен­но це­нил его кни­ги, по­свя­щен­ные ис­то­рии пас­тыр­ства Во­сто­ка и Древ­ней Ру­си («Ду­хов­ный отец древ­не­во­сточ­ной церк­ви» и «Древ­не­рус­ский ду­хов­ник»).
Имея же­ла­ние озна­ко­мить­ся с до­сто­при­ме­ча­тель­но­стя­ми За­па­да, Сер­гей по­се­тил в 1913 го­ду, во вре­мя лет­них ка­ни­кул, го­ро­да Швей­ца­рии и Ита­лии. Зна­ко­мясь с ре­ли­ги­оз­ной жи­во­пи­сью про­слав­лен­ных ху­дож­ни­ков эпо­хи Воз­рож­де­ния, он при­шел к вы­во­ду, что древ­не­рус­ская ико­на зна­чи­тель­но пре­вос­хо­дит сво­ей ду­хов­но­стью и глу­би­ной до­сти­же­ния за­пад­но­го ис­кус­ства.
Уче­ние в уни­вер­си­те­те про­дли­лось для Сер­гея Ме­че­ва го­раз­до доль­ше, чем на­ме­ча­лось. В ав­гу­сте 1914 го­да на­ча­лась Пер­вая ми­ро­вая вой­на. Как и дру­гие сту­ден­ты-пат­ри­о­ты, он, пре­рвав за­ня­тия, про­шел под­го­тов­ку в гос­пи­та­ле и уехал на фронт доб­ро­воль­цем-са­ни­та­ром (как един­ствен­ный сын в се­мье, на­прав­ле­нию в дей­ству­ю­щую ар­мию он не под­ле­жал). Служ­бу нес в при­фрон­то­вой зоне во 2‑м По­движ­ном Ла­за­ре­те Крас­но­го Кре­ста Мос­ков­ско­го Ку­пе­че­ско­го и Бир­же­во­го Об­ще­ства. Это был бли­жай­ший к по­лю боя ме­ди­цин­ский пункт, где все чис­лив­ши­е­ся са­ни­та­ра­ми вы­пол­ня­ли в первую оче­редь ра­бо­ту бра­тьев ми­ло­сер­дия.
В июне 1916 го­да Сер­гей Алек­се­е­вич вер­нул­ся с фрон­та и воз­об­но­вил уни­вер­си­тет­ские за­ня­тия. Од­новре­мен­но он участ­во­вал в ра­бо­те сту­ден­че­ско­го Бо­го­слов­ско­го круж­ка име­ни свя­ти­те­ля Иоан­на Зла­то­уста, ор­га­ни­зо­ван­но­го в Москве по ини­ци­а­ти­ве епи­ско­па Ар­се­ния (Жа­да­нов­ско­го) при Зла­то­устов­ском мо­на­сты­ре. В нем изу­ча­лись тво­ре­ния свя­тых от­цов, чи­та­лись и об­суж­да­лись до­кла­ды на бо­го­слов­ские те­мы. В 1917 го­ду, по окон­ча­нии уни­вер­си­те­та, Сер­гей Алек­се­е­вич был при­зван в ар­мию, но по со­сто­я­нию здо­ро­вья в 1918 го­ду был де­мо­би­ли­зо­ван.
В 1917 го­ду бы­ла со­зда­на Ко­мис­сия Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви по сно­ше­нию с граж­дан­ской вла­стью. Чле­ны Ко­мис­сии бы­ли из­бра­ны на со­бра­нии в хра­ме Хри­ста Спа­си­те­ля; в спис­ке, на­пе­ча­тан­ном в га­зе­тах, зна­чил­ся сол­дат С.А. Ме­чев. Ве­ро­ят­но, уча­стие в этой ко­мис­сии и да­ло ему воз­мож­ность при­сут­ство­вать на Все­рос­сий­ском По­мест­ном Со­бо­ре. То­гда же про­изо­шло его зна­ком­ство с Пат­ри­ар­хом Ти­хо­ном. По­сле ар­мии он по­сту­пил на ра­бо­ту в Нар­ком­прос пе­да­го­гом-ин­струк­то­ром. Со­труд­ни­ки его ува­жа­ли не толь­ко как хо­ро­ше­го спе­ци­а­ли­ста, но и как неза­у­ряд­ную лич­ность, ока­зы­вав­шую на них нрав­ствен­ное вли­я­ние.
В 1918 го­ду Сер­гей Алек­се­е­вич же­нил­ся на сту­дент­ке Выс­ших жен­ских кур­сов Ев­фро­си­нии Ни­ко­ла­евне Ша­фо­ро­сто­вой, про­ис­хо­див­шей из бла­го­че­сти­вой ку­пе­че­ской се­мьи. Бу­дучи гим­на­зист­кой, она од­на­жды со­про­вож­да­ла мать, при­е­хав­шую к от­цу Алек­сию Ме­че­ву про­сить его мо­литв о род­ствен­ни­ке, не по­да­вав­шем ве­стей. Ба­тюш­ка об­на­де­жил мать, а де­воч­ке, улу­чив мо­мент, ска­зал: «Ты бу­дешь мо­ей невест­кой». Де­воч­ка от­ца Алек­сия близ­ко не зна­ла, так как се­мья от­но­си­лась к дру­го­му при­хо­ду.
Сер­гей Алек­се­е­вич и Ев­фро­си­ния Ни­ко­ла­ев­на впер­вые встре­ти­лись по­сле на­ча­ла Пер­вой ми­ро­вой вой­ны, ко­гда слу­жи­ли в при­фрон­то­вой зоне во 2-м По­движ­ном Ла­за­ре­те. Вско­ре по­сле свадь­бы отец Алек­сий ска­зал невест­ке, что очень же­лал это­го бра­ка и хо­чет, чтобы Се­ре­жа стал свя­щен­ни­ком.
Ре­ше­ние стать свя­щен­ни­ком бы­ло при­ня­то Сер­ге­ем Алек­се­е­ви­чем осе­нью 1918 го­да в Оп­ти­ной Пу­сты­ни во вре­мя бе­се­ды со стар­цем иерос­хи­мо­на­хом Ана­то­ли­ем (По­та­по­вым). К это­му люб­ве­обиль­но­му стар­цу он по­тя­нул­ся ду­шой с пер­во­го сво­е­го при­ез­да в Оп­ти­ну и чув­ство­вал боль­шую ду­хов­ную бли­зость его с ба­тюш­кой от­цом Алек­си­ем.
Вес­ной 1919 го­да, в Ла­за­ре­ву суб­бо­ту, Сер­гей Ме­чев был ру­ко­по­ло­жен во диа­ко­на, а в Ве­ли­кий Чет­верг (17 ап­ре­ля) в Да­ни­ло­вом мо­на­сты­ре — во иерея. Со­вер­шал хи­ро­то­нию на­сто­я­тель мо­на­сты­ря ар­хи­епи­скоп Фе­о­дор (Поз­де­ев­ский). Слу­жить отец Сер­гий стал вме­сте с ро­ди­те­лем в хра­ме свя­ти­те­ля Ни­ко­лая в Клен­ни­ках.
В те го­ды клир хра­ма по­пол­нил­ся мо­ло­ды­ми об­ра­зо­ван­ны­ми диа­ко­на­ми и свя­щен­ни­ка­ми. По­ми­мо бо­го­слу­жеб­ной чре­ды и про­по­ве­дей в их обя­зан­но­сти вхо­ди­ло про­ве­де­ние по­сле бо­го­слу­же­ний ду­хов­ных бе­сед. Это бы­ло но­во и ин­те­рес­но для мно­гих — на бе­се­ды охот­но со­би­ра­лись слу­ша­те­ли. Из­люб­лен­ной те­мой бе­сед от­ца Сер­гия бы­ло уче­ние свя­тых от­цов о ду­хов­ной жиз­ни, о Церк­ви, о гре­хе, о стра­хе Бо­жи­ем, о со­ве­сти, о рас­су­ди­тель­но­сти, о по­слу­ша­нии. И все­гда он при­зы­вал «чи­тать свя­тых от­цов де­янь­ми», то есть пре­тво­рять их на­став­ле­ния в жизнь.
Осо­бым его де­ти­щем стал кру­жок по изу­че­нию тво­ре­ний свя­тых от­цов, воз­ник­ший по ини­ци­а­ти­ве сту­ден­тов фило­соф­ско­го от­де­ле­ния ис­то­ри­ко-фило­ло­ги­че­ско­го фа­куль­те­та Мос­ков­ско­го уни­вер­си­те­та.
22 июня 1923 го­да во вре­мя лет­не­го от­ды­ха в го­род­ке Ве­рее Мос­ков­ской об­ла­сти скон­чал­ся отец Алек­сий. Хо­ро­ни­ла его вся Москва. День и ночь, од­на за дру­гой при­хо­ди­ли цер­ков­ные об­щи­ны во гла­ве с пас­ты­ря­ми про­щать­ся с по­чив­шим стар­цем, пе­ли па­ни­хи­ды. В день по­хо­рон на Ла­за­рев­ское клад­би­ще при­был Свя­тей­ший Пат­ри­арх Ти­хон, толь­ко что осво­бож­ден­ный из за­клю­че­ния.
По­сле смер­ти ро­ди­те­ля на­чал­ся труд­ный этап в жиз­ни от­ца Сер­гия. Со­мне­ния, неуве­рен­ность в сво­их си­лах неот­ступ­но му­чи­ли его. Вне­зап­ный арест и за­клю­че­ние в Бу­тыр­скую тюрь­му со­сре­до­то­чи­ли его на мо­лит­ве и ожи­да­нии про­яв­ле­ния во­ли Бо­жи­ей.
В ночь на со­ро­ко­вой день по смер­ти ба­тюш­ки отец Сер­гий от­чет­ли­во по­чув­ство­вал при­сут­ствие от­ца и весь день ис­пы­ты­вал свет­лую ра­дость. Осво­бо­див­шись 15 сен­тяб­ря, он пря­мо из тюрь­мы по­ехал на Ла­за­рев­ское клад­би­ще. В ду­ше от­ца Сер­гия окреп­ла ре­ши­мость при­нять ба­тюш­ки­но на­след­ство, и это­му он по­свя­тил всю даль­ней­шую жизнь.
Отец Сер­гий рев­ност­но бо­рол­ся про­тив об­нов­лен­че­ства, а ко­гда вер­нув­ше­го­ся из за­клю­че­ния Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на власть за­став­ля­ла вве­сти в Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви но­вый стиль, отец Сер­гий, взвол­но­ван­ный этим, при­шел к Пат­ри­ар­ху со сло­ва­ми: «Свя­тей­ший Вла­ды­ко, не счи­тай­те ме­ня бун­тов­щи­ком, но моя цер­ков­ная со­весть не поз­во­ля­ет мне при­нять но­вый стиль» — и под­черк­нул ос­нов­ные по­ло­же­ния об­ще­цер­ков­но­го вос­при­я­тия бо­го­слу­же­ния. Свя­ти­тель Ти­хон от­ве­тил ему по-оте­че­ски: «Ка­кой же ты бун­тов­щик, Се­ре­жа? Я знаю те­бя! Но вот с ме­ня тре­бу­ют вве­де­ния но­во­го сти­ля...»
Став по­сле смер­ти от­ца на­сто­я­те­лем хра­ма свя­ти­те­ля Ни­ко­лая в Клен­ни­ках и ду­хов­ни­ком при­хо­да, отец Сер­гий пе­ре­на­пря­гал­ся, уста­вал, со­мне­вал­ся, хва­тит ли у него сил и уме­ния на­ла­дить жизнь об­щи­ны. Для ре­ше­ния на­болев­ших во­про­сов он по­ехал к Оп­тин­ско­му стар­цу Нек­та­рию в Хол­ми­щи, но из-за до­рож­ных неуря­диц не смог до него до­брать­ся.
Вер­нув­шись, отец Сер­гий в день хра­мо­во­го празд­ни­ка — осен­ней Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри ве­че­ром, по­сле па­рак­ли­са пе­ред Фе­о­до­ров­ской ико­ной Бо­жи­ей Ма­те­ри, ко­то­рая бы­ла вы­не­се­на в Ка­зан­ский при­дел, со­брал всех се­стер и бра­тьев и рас­ска­зал им о сво­их труд­но­стях и пе­ре­жи­ва­ни­ях, об ощу­ще­нии под­час на­прас­ной тра­ты сил и здо­ро­вья. Ска­зал и о ре­ше­нии про­дол­жить свой труд до кон­ца, по­ка не пре­кра­тит­ся он по во­ле Бо­жи­ей.
В па­мять об этом дне в хра­ме еже­не­дель­но по сре­дам по­сле ве­чер­не­го бо­го­слу­же­ния стал со­вер­шать­ся мо­ле­бен-па­рак­лис, пев­ший­ся на два хо­ра. Сре­да бы­ла вы­бра­на по же­ла­нию ду­хов­ных де­тей, как день, на ко­то­рый при­шел­ся то­гда пре­столь­ный празд­ник.
По­сле смер­ти в 1922 го­ду стар­ца Ана­то­лия отец Сер­гий стал об­ра­щать­ся к стар­цу Нек­та­рию. Пер­вые кон­так­ты лег­ки­ми не бы­ли — отец Сер­гий не смог сра­зу при­нять юрод­ство стар­ца, его шу­то­чек при раз­го­во­ре на се­рьез­ные те­мы. Но по­сте­пен­но об­ще­ние ста­но­ви­лось все бо­лее глу­бо­ким и проч­ным. Отец Сер­гий ду­шой при­вя­зал­ся к стар­цу, а тот от­ве­чал ему лю­бо­вью и ува­же­ни­ем. За гла­за отец Нек­та­рий обыч­но ве­ли­чал его от­цом про­то­и­е­ре­ем, го­ва­ри­вал, что от­ца Алек­сия зна­ла вся Москва, а от­ца Сер­гия зна­ет толь­ко пол-Моск­вы, а по­том он бу­дет вы­ше от­ца. Узнав о неудав­шей­ся по­езд­ке от­ца Сер­гия, ста­рец Нек­та­рий про­сил пе­ре­дать ему, что все рав­но не бла­го­сло­вил бы его на уход от паст­вы.
Отец Сер­гий стре­мил­ся к то­му, чтобы за­ве­ты Хри­сто­вы и по­уче­ния свя­тых от­цов пре­тво­ря­лись его паст­вой в жизнь. Он непре­стан­но про­по­ве­до­вал по­ка­я­ние для очи­ще­ния ду­ши, а цер­ков­ную об­щи­ну име­но­вал по­ка­яль­но-бо­го­слу­жеб­ной се­мьей. Про­по­ве­ди от­ца Сер­гия за бо­го­слу­же­ни­я­ми вы­слу­ши­ва­лись с осо­бым вни­ма­ни­ем.
За­бо­тил­ся отец Сер­гий о бла­го­ле­пии хра­ма. На­ня­тые опыт­ные ма­сте­ра-ре­став­ра­то­ры из ста­ро­об­ряд­цев в 1926-1928 го­дах про­ве­ли ре­монт фа­са­дов хра­ма, вос­ста­но­вив утра­чен­ные во вре­мя мно­го­чис­лен­ных по­жа­ров эле­мен­ты де­ко­ра, в част­но­сти на­лич­ни­ки на ок­нах. Бы­ла вос­ста­нов­ле­на так­же древ­няя ар­хи­тек­ту­ра ниж­не­го эта­жа, по имев­шим­ся в сте­нах ни­шам опре­де­ли­ли, что в ле­вой ча­сти его на­хо­дил­ся ал­тарь. Здесь был вос­со­здан при­дел во имя пре­по­доб­но­го Алек­сия, че­ло­ве­ка Бо­жия.
Отец Сер­гий бла­го­сло­вил свою ду­хов­ную дочь — ху­дож­ни­цу Ма­рию Ни­ко­ла­ев­ну Со­ко­ло­ву обу­чать­ся ико­но­пи­си. Она ста­ла его вер­ной и пре­дан­ной уче­ни­цей, а в даль­ней­шем — из­вест­ным ико­но­пис­цем, на­чав­шим воз­рож­де­ние древ­ней ико­но­пис­ной тра­ди­ции в Рус­ской Церк­ви в XX ве­ке.
В 1924 го­ду бо­го­моль­цы хра­ма во гла­ве с от­цом Сер­ги­ем по­се­ти­ли под­мос­ков­ный Ни­ко­ло-Уг­реш­ский мо­на­стырь, где про­жи­вал на по­кое па­ра­ли­зо­ван­ный вось­ми­де­ся­ти­лет­ний ста­рец, мит­ро­по­лит Мос­ков­ский Ма­ка­рий, апо­стол Ал­тая, ко­то­ро­го отец Сер­гий на­зы­вал жи­вым рус­ским свя­тым.
В 1928 го­ду тя­же­ло за­бо­лел Оп­тин­ский ста­рец Нек­та­рий. В ап­ре­ле отец Сер­гий при­ез­жал к нему в Хол­ми­щи. Отец Нек­та­рий вы­ска­зал по­же­ла­ние, чтобы имен­но отец Сер­гий был око­ло него в час смер­ти и от­пел его. Он ска­зал от­цу Сер­гию: «О Вас не бес­по­ко­юсь». Но дать за­тем те­ле­грам­му на Ма­ро­сей­ку об ухуд­ше­нии со­сто­я­ния стар­ца не смог­ли из-за силь­но­го раз­ли­ва рек. На по­хо­ро­ны стар­ца при­е­ха­ло мно­го ми­рян и свя­щен­ни­ков. От­пе­ва­ние воз­глав­лял отец Сер­гий Ме­чев.
В 1929 го­ду сно­ва на­ча­лись мас­со­вые аре­сты свя­щен­но­слу­жи­те­лей и ве­ру­ю­щих. Отец Сер­гий был аре­сто­ван в ночь с 28 на 29 ок­тяб­ря. На­хо­дясь во вто­рой раз в Бу­тыр­ках, отец Сер­гий сно­ва мо­лил­ся, чтобы Гос­подь по­ка­зал ему, пра­ви­лен ли его путь. И ес­ли да, то про­сил от­пра­вить его из Моск­вы в день па­мя­ти очень чти­мо­го им ис­по­вед­ни­ка — пре­по­доб­но­го Фе­о­до­ра Сту­ди­та. Об­сто­я­тель­ства так и сло­жи­лись, по­езд с аре­стан­та­ми от­был ве­че­ром 11/24 но­яб­ря в Ар­хан­гельск. Там отец Сер­гий, осуж­ден­ный на три го­да ссыл­ки, по­лу­чил на­прав­ле­ние в неболь­шой го­род Кад­ни­ков Во­ло­год­ской об­ла­сти, на­хо­див­ший­ся в 17 ки­ло­мет­рах от же­лез­но­до­рож­ной стан­ции Су­хо­на и в 10 ки­ло­мет­рах от при­ста­ни Ра­бан­га на ре­ке Су­хо­на.
Отец Сер­гий снял в Кад­ни­ко­ве две смеж­ные ком­на­ты в ти­хом до­ме у по­жи­лой хо­зяй­ки. Здесь он со­вер­шал бо­го­слу­же­ния. Хо­дил он в свя­щен­ни­че­ской одеж­де (со вре­ме­ни по­свя­ще­ния граж­дан­ско­го пла­тья не имел). На ле­то и зим­ние ка­ни­ку­лы к нему при­во­зи­ли де­тей. Ма­туш­ка при­ез­жа­ла лишь на вре­мя от­пус­ка, так как по­сту­пи­ла ра­бо­тать в боль­ни­цу мед­сест­рой.
В го­ды ссыл­ки к от­цу Сер­гию при­ез­жа­ли неко­то­рые из ду­хов­ных до­че­рей и при­во­зи­ли мно­го пи­сем. От­ве­чая од­ной из ду­хов­ных чад, про­сив­шей бла­го­сло­ве­ние на ино­че­ский по­стриг, он пи­сал: «От­ре­че­ние от ми­ра ши­ре пу­ти ино­че­ско­го. Ино­че­ство есть один из ви­дов это­го от­ре­че­ния, его выс­шая фор­ма. За­жи­ви­те по-на­сто­я­ще­му для Гос­по­да и Его жиз­нью и по­чув­ствуй­те, что иде­те тем же пу­тем, что и ино­ки... Толь­ко не за­бы­вай­те, что сей­час вре­мя осо­бен­но­го слу­же­ния ближ­ним... Ни­ко­гда еще не стра­да­ли так бра­тия Его мень­шие, как те­перь. Глав­ное — жи­ви­те для Бо­га и в Нем с людь­ми, вы­пол­няя в ме­ру все по­ло­жен­ное каж­до­му хри­сти­а­ни­ну. То­гда в свое вре­мя, ес­ли бла­го­сло­вит Гос­подь, вой­де­те и в лик ан­ге­ло­по­доб­ных. Толь­ко так, а не ина­че».
Из Кад­ни­ко­ва от­цом Сер­ги­ем бы­ли на­пи­са­ны и пять об­щих пи­сем чле­нам ма­ро­сей­ской об­щи­ны. В них про­яв­ля­ет­ся оте­че­ская лю­бовь пас­ты­ря к па­со­мым, бес­по­кой­ство об их ду­шев­ном со­сто­я­нии и ду­хов­ном ро­сте, за­бо­та о неослаб­ном про­дви­же­нии по пу­ти по­ка­я­ния, очи­ще­ния ду­ши в непре­стан­ной борь­бе со сво­и­ми недо­стат­ка­ми. На­по­ми­на­ет­ся, как важ­но вы­ка­зы­вать за­по­ве­дан­ную Хри­стом лю­бовь друг ко дру­гу, сво­им ближ­ним и вра­гам.
По­след­ней служ­бой в ма­ро­сей­ском хра­ме бы­ла ли­тур­гия в день Бла­го­ве­ще­ния в 1932 го­ду. Един­ствен­ный свя­щен­ник хра­ма — иеро­мо­нах Алек­сандр (Ильин) по до­ро­ге из церк­ви был аре­сто­ван, осуж­ден и со­слан в На­рым. Через шесть ме­ся­цев по­сле пре­кра­ще­ния бо­го­слу­же­ния — 6 ок­тяб­ря храм окон­ча­тель­но за­кры­ли, внут­ри ста­ли все ло­мать и вы­бра­сы­вать, и он был от­дан со­сед­ним учре­жде­ни­ям как под­соб­ное по­ме­ще­ние. При­хо­жане за­бра­ли к се­бе что смог­ли. Чу­до­твор­ную Фе­о­до­ров­скую ико­ну Бо­жи­ей Ма­те­ри вы­нес­ла и со­хра­ни­ла Ма­рия Ни­ко­ла­ев­на Со­ко­ло­ва.
В ап­ре­ле 1932 го­да бы­ли аре­сто­ва­ны мно­гие ми­ряне и сре­ди них су­пру­га от­ца Сер­гия Ев­фро­си­ния Ни­ко­ла­ев­на. Бу­тыр­ская тюрь­ма бы­ла пе­ре­пол­не­на. В ней слы­ша­лись ис­пол­няв­ши­е­ся ду­хо­вен­ством по па­мя­ти пес­но­пе­ния Страст­ной сед­ми­цы. В Пас­халь­ную ночь за­пе­ли во весь го­лос в муж­ских и жен­ских ка­ме­рах Пас­халь­ную за­ут­ре­ню. Над­зи­ра­те­ли не ре­ши­лись это пе­ние оста­но­вить.
Ев­фро­си­ния Ни­ко­ла­ев­на по­лу­чи­ла три го­да ссыл­ки с по­сле­ду­ю­щим за­пре­ще­ни­ем про­жи­вать в две­на­дца­ти круп­ных го­ро­дах и сто­ки­ло­мет­ро­вой зоне во­круг них. Она по­еха­ла к му­жу в Кад­ни­ков.
Че­ты­рех де­тей от­ца Сер­гия, в воз­расте от ше­сти с по­ло­ви­ной до две­на­дца­ти лет, по су­ще­ство­вав­шим уста­нов­кам, по­ла­га­лось на­пра­вить на пе­ре­вос­пи­та­ние в раз­ные дет­ские до­ма. Млад­ший неже­на­тый брат Ев­фро­си­нии Ни­ко­ла­ев­ны Глеб Ни­ко­ла­е­вич Ша­фо­ро­стов по­сле ее аре­ста без про­мед­ле­ния пе­ре­шел жить к де­тям в уплот­нен­ную, став­шую ком­му­наль­ной, квар­ти­ру от­ца Алек­сия и взял над ни­ми опе­ку.
За­кры­тие хра­ма ис­пол­ни­ло серд­це от­ца Сер­гия неиз­быв­ной скор­бью. В сво­ем по­след­нем, пя­том пись­ме к сво­ей пастве он на­пи­сал, что со­вер­ша­ю­ще­е­ся в Рос­сии — неожи­дан­но и непо­нят­но для жи­ву­щих в ми­ру. Но рус­ские по­движ­ни­ки XVIII-XIX ве­ков пред­ви­де­ли это страш­ное вре­мя и оста­ви­ли о нем сви­де­тель­ства. Отец Сер­гий при­во­дит вы­ска­зы­ва­ния свя­ти­те­лей Ти­хо­на За­дон­ско­го, Иг­на­тия (Брян­ча­ни­но­ва), Фила­ре­та Мос­ков­ско­го, ко­то­рые ви­де­ли, что ис­тин­ное бла­го­че­стие остав­ля­ет­ся да­же в ино­че­ских оби­те­лях, и пред­ре­ка­ли гря­ду­щую ка­та­стро­фу.
К кон­цу 1932 го­да у зна­чи­тель­но­го чис­ла ссыль­ных под­хо­ди­ли сро­ки осво­бож­де­ния, но оно не по­сле­до­ва­ло. Вес­ной 1933 го­да по го­ро­дам и ве­сям на­ча­лись аре­сты как от­быв­ших сро­ки ссыль­ных, так и мест­ных жи­те­лей. При­го­во­ры ста­ли бо­лее су­ро­вы­ми, чем в преды­ду­щие го­ды.
В Кад­ни­ко­ве аре­сты бы­ли про­ве­де­ны ве­че­ром 8 мар­та. Аре­сто­ван­ных от­пра­ви­ли в Во­ло­год­скую тюрь­му. Пе­ре­сыл­ки в ла­ге­ря на­ча­лись в ав­гу­сте. Отец Сер­гий по­лу­чил пять лет ла­ге­рей, стал но­сить граж­дан­скую одеж­ду и был от­прав­лен, в день Успе­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, на ле­со­пиль­ные ра­бо­ты у Ку­бен­ско­го озе­ра. Зи­мой бри­га­да за­клю­чен­ных бы­ла пе­ре­бро­ше­на на ре­ку Су­хо­ну раз­гру­жать лес со вмерз­шей в лед бар­жи.
При­дя на оче­ред­ное сви­да­ние с му­жем, ма­туш­ка уви­де­ла, что бар­жи сто­ят пу­сты­ми. За­клю­чен­ных увез­ли в Во­лог­ду и, как в даль­ней­шем вы­яс­ни­лось, в ту же ночь от­пра­ви­ли по эта­пу в рас­по­ло­жен­ный зна­чи­тель­но се­вер­нее ла­герь. Бли­жай­ший по­езд шел в Во­лог­ду лишь на сле­ду­ю­щий день утром, и ма­туш­ка оста­лась но­че­вать на Ра­бан­ге в до­ме мест­но­го свя­щен­ни­ка от­ца Алек­сандра. Се­мья его да­ва­ла ей и стар­шим де­тям при­ют, ко­гда они, воз­вра­ща­ясь ле­том по­сле сви­да­ний с от­цом Сер­ги­ем в Во­ло­год­ской тюрь­ме, схо­ди­ли в позд­ний час на этой при­ста­ни с теп­ло­хо­да.
Усло­вия об­щих ра­бот и ла­гер­ный быт бы­ли очень тя­же­лы­ми, уго­лов­ни­ки от­би­ра­ли все, что при­сы­ла­лось из до­ма. Со­сто­я­ние здо­ро­вья от­ца Сер­гия рез­ко ухуд­ши­лось. По­сле об­ра­ще­ния в Крас­ный Крест он был пе­ре­ве­ден с об­щих ра­бот на фельд­шер­ский при­ем. Ме­ди­цин­ские ра­бот­ни­ки име­ли пра­во сво­бод­но пе­ре­дви­гать­ся. Бла­го­да­ря за­че­там за доб­ро­со­вест­ный, так на­зы­ва­е­мый «удар­ный» труд отец Сер­гий был от­пу­щен на сво­бо­ду го­дом рань­ше.
По осво­бож­де­нии ра­бо­тал в по­ли­кли­ни­ке в Тве­ри, вел са­мо­сто­я­тель­ный фельд­шер­ский при­ем в ото­ла­рин­го­ло­ги­че­ском ка­би­не­те. Там он мог до на­ча­ла при­е­ма ис­по­ве­дать и при­ча­стить при­е­хав­ших из Моск­вы ран­ним по­ез­дом ду­хов­ных де­тей.
Не имея пра­ва про­жи­вать в об­ласт­ном цен­тре, отец Сер­гий сни­мал часть до­ма в при­го­ро­де, где жил со сво­им ду­хов­ным сы­ном В.Ф. Ев­до­ки­мо­вым, так­же вер­нув­шим­ся из за­клю­че­ния. В до­маш­них усло­ви­ях они пра­ви­ли цер­ков­ные служ­бы.
В ла­ге­ре отец Сер­гий всту­пил на путь су­гу­бо­го по­ка­я­ния и от­ре­ше­ния от мир­ских дел и при­стра­стий. Во всем он се­бя огра­ни­чи­вал и утес­нял. Не ел, на­при­мер, ни­ка­ких кон­фет кро­ме са­мых про­стень­ких — по­ду­ше­чек. Ду­хов­ный сын его Ва­ле­рий По­вед­ский, впо­след­ствии про­то­и­е­рей, слу­жив­ший в Ни­коль­ском хра­ме в Тал­лине, рас­ска­зы­вал его до­че­ри, как, при­е­хав в жар­кий день в Тверь, с удо­воль­стви­ем вы­пил несколь­ко кру­жек вкус­но­го ква­са, про­да­вав­ше­го­ся из бо­чек на ули­це, а отец Сер­гий поз­во­лил се­бе вы­пить лишь од­ну, за­ме­тив, что луч­ше се­бя сдер­жи­вать.
В цер­ков­ных де­лах по­ло­же­ние бы­ло очень на­пря­жен­ное: боль­шин­ство ар­хи­ере­ев на­хо­ди­лись в ла­ге­рях и тюрь­мах. Неко­то­рые из ал­тар­ни­ков ма­ро­сей­ско­го хра­ма хо­те­ли тай­но по­слу­жить Церк­ви Хри­сто­вой в свя­щен­ном сане. Же­на од­но­го из них, ко­то­рый так­же про­жи­вал с се­мьей в при­го­ро­де Тве­ри, узна­ла через дру­зей, что непо­да­ле­ку неле­галь­но на­хо­дит­ся епи­скоп, зна­ко­мый ей по Да­ни­ло­ву мо­на­сты­рю и по­стриг­ший в ино­ки­ни ее све­кровь.
Отец Сер­гий не был рас­по­ло­жен об­ра­щать­ся к это­му ар­хи­ерею, но та не от­сту­па­ла и не пе­ре­ста­вая твер­ди­ла, что всех ар­хи­ере­ев ско­ро рас­стре­ля­ют и Пра­во­слав­ная Цер­ковь в Рос­сии мо­жет пе­ре­стать су­ще­ство­вать. В ито­ге воз­об­ла­да­ло мне­ние, что по­то­ро­пить­ся сле­ду­ет, и че­ты­ре чле­на об­щи­ны бы­ли ру­ко­по­ло­же­ны во свя­щен­ни­ки.
В 1939 го­ду это­го епи­ско­па аре­сто­ва­ли, предъ­явив ему об­ви­не­ние в ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­сти. Он ука­зал на от­ца Сер­гия как на «гла­ву под­поль­ной ан­ти­со­вет­ской ор­га­ни­за­ции». Вы­ра­жал со­жа­ле­ние, что дал во­влечь се­бя «в ан­ти­со­вет­скую ра­бо­ту по за­да­нию Ме­че­ва».
Суд над ар­хи­ере­ем и аре­сто­ван­ной вме­сте с ним жен­щи­ной со­сто­ял­ся в ян­ва­ре 1940 го­да в го­род­ском су­де Моск­вы. По окон­ча­нии про­цес­са од­на из об­ви­ня­е­мых, при­знан­ная неви­нов­ной, бы­ла от­пу­ще­на на сво­бо­ду пря­мо из за­ла су­да. При этом ей да­ли на ру­ки об­ви­ни­тель­ное за­клю­че­ние, ко­то­рое яв­ля­лось, в сущ­но­сти, об­ви­не­ни­ем от­ца Сер­гия. Епи­ско­пу ста­ви­лось в ви­ну со­уча­стие, и он был при­го­во­рен к де­ся­ти го­дам ли­ше­ния сво­бо­ды. У осво­бож­ден­ной жен­щи­ны вско­ре ото­бра­ли вы­дан­ный ей до­ку­мент. Но его уже пе­ре­пи­са­ли и пе­ре­да­ли од­ной из ма­ро­сей­ских при­хо­жа­нок.
Узнав об этом, отец Сер­гий уси­лил мо­лит­вы о но­во­по­свя­щен­ных. Он мо­лил Гос­по­да и пре­по­доб­но­го Фе­о­до­сия То­тем­ско­го, чтобы ни­кто из них не по­стра­дал, а в от­ве­те за всех был лишь он один.
В мар­те 1940 го­да отец Сер­гий пе­ре­ехал в Ры­бинск, где устро­ил­ся на ра­бо­ту в го­род­ской по­ли­кли­ни­ке фельд­ше­ром. Жи­лье бы­ло най­де­но в при­го­ро­де, на дру­гом бе­ре­гу Вол­ги. Из-за ве­ро­ят­ной слеж­ки отец Сер­гий вы­нуж­ден был встре­чать­ся с жив­ши­ми в Ры­бин­ске близ­ки­ми людь­ми в ле­су. В но­яб­ре то­го же го­да он сло­мал пра­вую но­гу, дол­го ле­чил­ся и по­лу­чил за­тем ин­ва­лид­ность вто­рой груп­пы. Это об­сто­я­тель­ство поз­во­ли­ло ему уехать из Ры­бин­ска и жить ка­кое-то вре­мя то у од­них, то у дру­гих зна­ко­мых в раз­ных ме­стах.
Вви­ду неми­ну­е­мо­го аре­ста от­цу Сер­гию со­ве­то­ва­ли уехать ку­да-ни­будь по­даль­ше, на­при­мер в Сред­нюю Азию, но он не смог на это ре­шить­ся. Бы­ло най­де­но жи­лье в од­ной из от­да­лен­ных де­ре­вень на Вол­ге под Ту­та­е­вом, где отец Сер­гий со­би­рал­ся про­жить ле­то 1941 го­да с од­ной из се­стер хра­ма. В по­след­ний мо­мент эта сест­ра из-за се­мей­ных дел по­ехать не смог­ла и ее за­ме­ни­ла Ели­за­ве­та Алек­сан­дров­на Бул­га­ко­ва. Это бы­ло про­мыс­ли­тель­но, так как она лишь недав­но во­шла в ма­ро­сей­скую об­щи­ну и о цер­ков­ных де­лах и труд­ных об­сто­я­тель­ствах жиз­ни от­ца Сер­гия не зна­ла.
7 июля 1941 го­да в день Рож­де­ства Пред­те­чи и Кре­сти­те­ля Гос­под­ня Иоан­на отец Сер­гий был аре­сто­ван в Ры­бин­ске, ку­да ему при­шлось по­ехать по де­лам про­пис­ки и за­но­че­вать.
На до­про­се отец Сер­гий ка­те­го­ри­че­ски от­ка­зы­вал­ся на­зы­вать зна­ко­мых, мо­ти­ви­руя это неже­ла­ни­ем под­вер­гать их от­вет­ствен­но­сти. За укло­не­ние от тре­бу­е­мых по­ка­за­ний от­цу Сер­гию на­зна­чи­ли за­клю­че­ние в кар­цер на пять су­ток.
В хо­да­тай­стве о про­дле­нии сро­ков след­ствия по де­лу об­ви­ня­е­мых Ме­че­ва и Бул­га­ко­вой ука­за­но, что они по ре­ли­ги­оз­ным убеж­де­ни­я­ми от­ка­за­лись дать по­ка­за­ния о со­ста­ве сво­ей цер­ков­ной груп­пы и ее ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­сти.
12 но­яб­ря 1941 го­да Е.А. Бул­га­ко­вой объ­яви­ли об осво­бож­де­нии. По мо­лит­вам от­ца Сер­гия ни­кто из тай­но ру­ко­по­ло­жен­ных свя­щен­ни­ков аре­сто­ван не был.
Во­ен­ный три­бу­нал войск НКВД по Яро­слав­ской об­ла­сти при­го­во­рил от­ца Сер­гия к рас­стре­лу. Про­то­и­е­рей Сер­гий Ме­чев был рас­стре­лян 6 ян­ва­ря 1942 го­да и по­гре­бен в без­вест­ной об­щей мо­ги­ле.

Преподобный Николай монах   был военачальником при византийском царе Никифоре I (802–811). Он был послан на войну с болгарами. Накануне битвы он подвергся искушению от одной женщины, но мужественно ему воспротивился. В кровопролитной битве погибли все соратники преподобного, а Николай остался жив. Ему было открыто в видении, что жизнь ему дарована за то, что он поборол искушение. После этого блаженный Николай оставил мир, удалился в монастырь, принял схиму и стал непрестанно молиться о воинах, павших в сражениях. Своими великими подвигами он так угодил Господу, что был удостоен дара прозорливости.

Пре­по­доб­но­му­че­ник Ин­но­кен­тий (Бе­да)   ро­дил­ся в 1881 го­ду в се­ле Мой­сен­цы Зо­ло­то­нош­ско­го уез­да Пол­тав­ской гу­бер­нии в кре­стьян­ской се­мье. Об­ра­зо­ва­ние по­лу­чил до­ма. По­сту­пил в мо­на­стырь. В 1908 го­ду был по­стри­жен в мо­на­ше­ство и ру­ко­по­ло­жен в сан иеро­ди­а­ко­на, за­тем иеро­мо­на­ха. С на­ча­лом Пер­вой ми­ро­вой вой­ны иеро­мо­нах Ин­но­кен­тий пе­ре­ехал в Тверь, где и по­зна­ко­мил­ся с епи­ско­пом Ста­риц­ким, ви­ка­ри­ем Твер­ской епар­хии, Пет­ром (Зве­ре­вым) и стал его ке­лей­ни­ком. В Тве­ри отец Ин­но­кен­тий жил до аре­ста епи­ско­па в 1923 го­ду, по­сле че­го он уехал на ро­ди­ну в Пол­тав­скую об­ласть. По­сле воз­вра­ще­ния из ссыл­ки в Моск­ву епи­ско­па Пет­ра отец Ин­но­кен­тий при­е­хал к нему, а по на­зна­че­нии то­го на ка­фед­ру в Во­ро­неж по­ехал вме­сте с ним. Был воз­ве­ден в сан ар­хи­манд­ри­та.
Он был аре­сто­ван по «де­лу» вла­ды­ки 17 де­каб­ря 1926 го­да Во­ро­неж­ским ОГПУ и при­го­во­рен к трем го­дам за­клю­че­ния в конц­ла­герь на Со­лов­ках. Из за­клю­че­ния ар­хи­манд­рит Ин­но­кен­тий пи­сал: «Мы по ми­ло­сти Бо­жи­ей по­ка жи­вы, мое здо­ро­вье не со­всем по­ря­доч­ное... Од­на у нас ра­дость и уте­ше­ние – это цер­ковь, где на­хо­дим аб­со­лют­ный ду­шев­ный по­кой, за­бы­ва­ют­ся все жиз­нен­ные невзго­ды да­ле­ко­го се­ве­ра. В цер­ковь име­ем воз­мож­ность хо­дить по­чти еже­днев­но. Вот тут в угол­ке, в ти­ши мо­лит­вен­но и вспо­ми­на­ют­ся ли­ца, с ко­то­ры­ми так или ина­че при­хо­ди­лось в жиз­ни встре­чать­ся; и ко­гда всех вспом­нишь, лег­ко, лег­ко на ду­ше станет, ухо­дишь из хра­ма об­нов­лен­ным и обод­рен­ным».
Пи­сал он это 2 сен­тяб­ря 1927 го­да, а в ок­тяб­ре тя­же­ло за­бо­лел, при­чем со­сто­я­ние его здо­ро­вья ухуд­ша­лось стре­ми­тель­но. В де­каб­ре он со­бо­ро­вал­ся. Он ис­ху­дал до неузна­ва­е­мо­сти, си­лы та­я­ли, не бы­ло сил го­во­рить. Но дух его был бодр и ми­рен. Ар­хи­манд­рит Ин­но­кен­тий умер 6 ян­ва­ря 1928 го­да, на­ка­нуне празд­ни­ка Рож­де­ства Хри­сто­ва, не про­из­не­ся ни од­но­го сло­ва ро­по­та, и был по­гре­бен на мо­на­стыр­ском клад­би­ще непо­да­ле­ку от церк­ви пре­по­доб­но­го Онуф­рия Ве­ли­ко­го.