Святитель Мелетий Антиохийский. Беседа о Единосущии Сына Божия с Богом Отцом.

1. Блага последняя словес паче начала его (Еккл. 7, 9), говорит мудрейший Екклезиаст, потому что лучше и безопаснее прекратить речь о споре, нежели начинать. Особенно, когда тот же Екклезиаст говорит: и мудрость нищего уничижена, и словеса его не суть послушаема (Еккл. 9, 16). Так как тело есть не один член, а многие, и все члены заботятся друг о друге, чтобы не произошло нестроения в теле, и голова не может говорить ногам: не имею в вас нужды, но Бог раствори тело, худейшему большу дав честь (1Кор. 12, 24), то отсюда само собою ясно, что при движении всего тела нельзя не двигаться и каждому члену.

С чего начну я свою речь к вам? Не ясно ли, что всякому начинающему и слово и дело прилично ставить началом и концем мир, им начинать, им и оканчивать? Ибо Апостол говорит, что это полезно будет для спасения, при помощи наших молитв и при содействии Духа, которого дарует Иисус верующим в Него. И если кто глаголет назидание, или утешение, или утеху любви, или общение духа (1Кор. 14, 3; Флп. 2, 1), все это происходит от мира, который в Боге. Не всем без разбора это доступно, но любящим закон, как говорит Пророк; он разумеет закон не телесный, который заключает в себе образ и тень будущего, но духовный, который мудро раскрывает исполнение предвозвещенного. Мир мног, говорит он, любящим Тебя, и несть им соблазна (Псал. 118, 165). Отсюда ясно, что соблазн пребывает на тех, которые возненавидели мир. Желающим освободиться от этого надлежит поставить пред собою любовь Божию, как бы некий щит: Той бо есть мир наш, сотворивый обоя едино, и средостение ограды разоривый: вражду плотию своею, закон заповедей ученми упразднив (Ефес. 2, 14–15). И нельзя исполнять заповедь Господа, если не предшествует любовь Божия: аще любите Мя, говорит Господь, заповеди Моя соблюдите (Иоан. 14, 15); и если заповедь не освещает, тогда не освещаются ни очи, ни сердце. Заповедь Господня, говорит Пророк, светла, просвещающая очи (Псал. 18, 9). И не произнесет слова истины тот, кто не имеет в себе Христа говорящего, как говорит Апостол: понеже искушения ищете, глаголющего во мне Христа (2Кор. 13, 3), или лучше: не говорящего только, но и милующего. И да приидет, говорит Пророк, на мя милость Твоя и спасение Твое: и отвещаю поношающим ми слово (Псал. 118, 41–42). Этого не было бы, если бы кто-либо не взыскал оправданий (Псал. 118, 48). Тем, которые настроены не так, свойствен стыд в поношениях, так что они не могут сказать: отъими от мене понос и уничижение (Псал. 118, 22). Из уст их слышится слово истины, что молящемуся ничего более не нужно, кроме сего: не отъими от уст моих словесе истины (Псал. 118, 43).

2. Когда же это бывает? Когда человек не сохраняет закона выну, когда не пойдет в широту (Псал. 118, 44–45). Тот должен расширить сердце, кто желает вместить Христа, между нами пребывающего, Которого славу проповедуют не люди только, но и небеса: ибо небеса поведают славу Божию (Псал. 18, 2), говорит Пророк; или лучше, как Сам Отец говорит: Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих (Матф. 3, 14). Его не может исповедать тот, кто глаголет неправду в высоту к ближнему своему (Псал. 72, 8), кто стал бы призывать ближнего к обществу и званию противников Христа, отложившись от общества и названия христианского; о таковых сказано: не прикасайтеся помазанным Моим (Псал. 104, 15); и Апостол говорит: кто есть лживый, точию отметаяйся, яко Иисус несть Христос; сей есть антихрист. Отметаяйся Сына, ни Отца имать: а исповедаяй Сына, и Отца исповедает. Вы убо еже слышасте исперва, в вас да пребывает, и аще в вас пребудет, еже исперва слышасте, и вы в Сыне и Отце пребудете (1Иоан. 2, 22–24). Пребудешь же тогда, когда будешь исповедовать не только пред Богом и избранными ангелами, но и пред царями, и не постыдишься: и глаголах о свидениих Твоих пред цари, и не стыдяхся (Псал. 118, 46). Говорю, будем исповедовать, что Сын Божий есть Бог от Бога, единый от единого, Единородный от нерожденного, прекрасное рождение родившего, Сын, достойный безначального, невыразимый истолкователь неизъяснимого, Слово, мудрость и сила Того, Который выше мудрости и силы, выше того, что может изречь язык, выше того, чего может коснуться мысль, – рождение совершенное и пребывающее от совершенного и пребывающего в тождественности, не истекшее от Отца, не секомое и не делимое, но безстрастно и цельно произшедшее от Того, Который не потерял ничего, что имел. Этот Сын есть и называется Словом, и не мыслится гласом или речением Отца, ибо существует Сам по себе и действует, и всяческая Тем и о Нем создашася (Кол. 1, 16). Точно также, будучи и мудростию, Он не умопредставляется мыслию Отца, ни движением и действием ума, но рождением, подобным Отцу и точным образом Отца; ибо Бог Отец как бы запечатлел Его. Он не существует в другом так, чтобы не существовал Сам по себе, но есть деятельное рождение, сотворившее все это и всегда сохраняющее. Этого достаточно, чтобы освободить нас от заблуждения Еллинов, от суеверия иудейского и зловерия еретического.

3. Так как некоторые, извративши смысл слов, находящихся в Писаниях, толкуя их иначе, чем бы следовало, и не разумея ни силы слов, ни природы вещей, осмеливаются отвергать божество Сына, соблазняясь словом: творение, находящимся в Притчах: Господь созда Мя начало путей Своих в дела Своя (Прит. 8, 22), тогда как им надлежало следовать духу животворящему, а не письмени, убивающему (ибо дух животворит – 2Кор. 3, 6): то и мы осмелимся немного разсудить об этом, не потому, чтобы об этом не было совершенно сказано говорившими прежде нас (безумно было бы сказать это), и не потому, что вы нуждаетесь в учителе (ибо вы сами научены Богом), но для того, чтобы стало ясно вашему сознанию, что мы желаем передать вам дар духовный.

Поверь, что ни в других местах Писания, ни в настоящем месте, нет противоречащих друг другу слов Писания, и только для тех они кажутся противоречащими, которые не здравы верою и немоществуют умом. В мире нельзя найти никакого примера, который был бы удовлетворителен сам по себе для ясного представления естества Единородного. Поэтому Писание употребляет многия понятия и наименования о Единородном, дабы как нибудь посредством свойственного нам мы могли уразуметь то, что выше нас, и посредством известного вообразить неизвестное, и незаметно, мало-по-малу, от ясного перейти к сокровенному. И так верующие во Христа должны веровать, что Сын подобен Отцу, так как Он есть образ Того, Иже над всеми; Он Тот, Иже чрез всех (Ефес. 4, 6); Им все сотворено, что на небесах и на земле. Он есть образ не такой, каков бездушный образ одушевленного, и не каково произведение искусства, или совершение действия, но рождение родившего; и несправедливо чертами телесного человеческого рождения обозначать рождение Единородного прежде веков. По образцу мудрости Отца, объемлющей все человеческие мысли, Сын не чужд личности и самостоятельного бытия, посему Писание употребляет два выражения: творение и рождение; выражения: созда и роди не означают того, чтобы об одном и томже было сказано, но видимому, противоположное, но словом: созда означается то, что Сын есть ипостасный и вечный, а словом: роди – отличие и особое свойство Единородного. Изыдох от Отца и иду (Иоан. 16, 28), – говорит Господь. Самое наименование: премудрость достаточно для того, чтобы исключить всякую мысль о страдании.

4. Но куда мы стремимся, как-бы не помня о том, который сказал: О! глубина богатства и премудрости и разума Божия! яко неиспытани судове Его и неизледовани путие Его (Рим. 11, 33)? Мы имеем учителя Духа истины, Которого даровал нам Господь по вознесении на небо, да вемы яже от Бога дарованная нам: яже и глаголем не в наученых человеческие премудрости словесех, но в наученых Духа, духовная духовными сразсуждающе (1Кор. 2, 12–13), – Которому (Духу) мы служим и покланяемся, ради Которого подвергаемся безчестию, Которым Пророки проповедали, Которым праведники были путеводимы, Которым мы приводимся к Сыну. Но почему мы так много занимаемся естеством Сына? Разве мы говорим с вами как с плотскими, а не как с духовными? К другим относится сказанное: не могох вам глаголати яко духовным, но яко плотяным (1Кор. 3, 1). Но есть опасение, чтобы мы не впали в бездну нечестия от любознательности непостижимого и от изследования недоступного: рек: умудрюся, и сия удалися от мене далече, паче неже бех: и бездны глубина, кто обрящет ю (Еккл. 7, 24–25). Вспомним говорящего: от части разумеваем, и от части пророчествуем: егда же приидет совершенное, тогда, еже от части, упразднится (1Кор. 13, 9–10); аще ли кто мнится ведети что, не уразуме, якоже подобает разумети (1Кор. 8, 2). Поэтому нам должно опасаться, чтобы, будучи вынуждены чем либо говорить о том, о чем не можем говорить, мы не потеряли способности говорить, о чем можем. Говорить должно от веры, а не веровать от того, что говорят: веровах, темже возглаголах, – говорит Пророк (Псал. 115, 1). И так, если мы любопытствуем, но не в состоянии сказать что либо о собственном рождении, а между тем покушаемся изследовать о рождении Бога, то нет ли опасности, чтобы Тот, Который дарует не только язык учения, но и знание того, как должно говорить, не осудил нас на молчание, при нашем стремлении говорить? Так случилось с блаженным Захариею, который, не поверив благовествовавшему о рождении сына, испытывая человеческими помыслами благодать и силу Божию, и недоумевая сам с собою: естественно ли старику иметь детей от старухи, что говорит? По чесому разумею сие? Аз бо есмь стар, и жена моя заматоревши во днех своих. В ответ на это он услышал: се будеши молча, и не могий проглаголати (Лук. 1, 18–20). И не говорил он после того, как вышел из храма.

5. Поэтому, оставив спор о предметах, возбуждающих сомнение и о том, что выше нашего разумения, станем держаться того, что получили от предков. Ибо кто настолько смел, что стал-бы хвалиться знанием, когда сам удостоенный откровения, восхищенный до третьего небесе и слышавший неизреченные глаголы, был уцеломудрен пакостником плоти, чтобы не превозноситься (2Кор. 12, 2. 4. 7)? И Пророк, сказавши: веровах, темже возглаголах, присовокупил: аз же смирихся, не просто, но зело (Псал. 115, 1). Ибо чем кто ближе к знанию стал бы считать себя, тем более он должен помышлять в себе, что он человек. Послушай, что говорит об этом Пророк: аз же рех во изступлении моем: всяк человек ложь (Псал. 115, 2). Итак, имея для себя учителя истины, не будем уже руководиться человеческими учителями, но будем сами размышлять, и не будем любопытствовать о свойствах предметов Божественных, или о чем либо другом, так как невозможно изъяснить рождения Сына, ни сказать об образе рождения Его от Отца, но для научения считайте достаточным то, что вся Тем быша, и без Него ничтоже бысть (Иоан. 1, 3). Да дарует же нам Господь, чтобы мы мыслили подобно Аврааму, который говорит: ныне начах глаголати ко Господу моему, аз же есмь земля и пепел (Быт. 18, 27), и чтобы мы не превозносились на подобие кедров ливанских, потому что прямая и мирная мудрость состоит не в препретельных человеческие премудрости словесех, но в наученых веры (1Кор. 2, 13). Да дарует нам Господь не сомневаться, но, чтобы мы ни делали, благоугождать Богу Отцу и вместе с ним Сыну во Святом Духе, слава, держава, честь и сила ныне и присно и во веки веков. – Аминь.

Творения святых отцев в русском переводе