«Виновным в антисоветской пропаганде себя не признаю»

Наталья КАЛИНОЧКИНА
Фото Фото из фондов историко-художественного музея
14.12.2022 г.

В первые послереволюционные годы руководство партии большевиков рекомендовало «проводить антирелигиозную пропаганду тактично».

 Тем не менее, по самым скромным подсчётам только за 1918 год в России было расстреляно 827 священнослужителей, которых считали «контрреволюционными элементами». Расправы носили характер разнузданной жестокости.

Ущемление церкви, вопреки ожиданиям, способствовало привлечению общественного интереса и сочувствия – в стране начался своеобразный «церковный ренессанс».
В церкви остались люди, по-настоящему искавшие опору в вере, – духовенство и миряне, которые брали под свою опеку храмы. В это время открылись многочисленные образовательные учреждения для мирян – богословские курсы и институты, молодёжные православные кружки.
Вероятно, столь неутешительная для новой власти ситуация побудила большевиков переосмыслить степень влияния православия на народ и прибегнуть к иным мерам.
С 1922 года координацией антирелигиозной работы в СССР стала заниматься АРК – антирелигиозная комиссия, которой предписывалось борьбу с религией поставить «на научные рельсы, избегая насмешек, оскорбления и чрезвычайных мер». Однако, поскольку более половины членов АРК – около 50 человек – одновременно были сотрудниками НКВД и ГПУ, чрезвычайных мер не избегали, формально заручаясь «единодушным согласием верующих». Судьбы священников Семёновского благочиния тому подтверждение.

Григорий Гагинский

Григорий Степанович Гагинский родился в семье священника в селе Фёдоровка Сергачского уезда Нижегородской губернии. После окончания Нижегородской духовной семинарии Григорий Гагинский в 1889 году был рукоположен в сан священника к Казанской церкви села Богородского Макарьевского уезда. Затем служил в Ардатовском уезде и в селе Рожново Семёновского уезда.
19 июля 1913 года священник Гагинский назначен настоятелем Вознесенского собора в городе Семёнове. Здесь он исполнял обязанности заведующего и законоучителя в Семёновской двухклассной женской школе, преподавал Закон Божий в Семёновской женской прогимназии.
Григорий Гагинский был образованнейшим человеком, являлся депутатом при городской Думе, председателем Семёновского отделения Епархиального училищного Совета, цензором проповедей по 1-му Благочинному округу Семёновского уезда.
За безупречную службу священник Гагинский был награждён в 1896 году набедренником, в 1902 году – скуфьёю, в 1910 году – камилавкой, в 1916-м – орденом Святой Анны III степени, 27 сентября 1915 года возведён в сан протоиерея.

Во времена гонения на церковь, 3 июня 1929 года, протоиерей Григорий Гагинский был арестован сотрудниками ОГПУ «за контрреволюционную агитацию» и приговорён Особым совещанием к трём годам высылки в Северный край. Отбывал ссылку в деревне Ивановка Сторожевского района республики Коми. Здесь вновь был арестован 22 апреля 1932 года и проходил по делу о «контрреволюционной повстанческой организации, ставившей целью свержение советской власти путём вооружённого восстания». Гагинский был осуждён 5 сентября 1932 года «тройкой» при ПП ОГПУ Северного края на три года заключения в концлагерь. Дальнейшая судьба его неизвестна.
Григорий Степанович реабилитирован 24 июля 1989 года.

Голод, постигший Россию в 1921 году, стал толчком к новой волне репрессий. По инициативе патриарха Тихона церковь собирала средства для поддержки нуждающихся всеми возможными способами, не затрагивая лишь предметов, необходимых для совершения богослужений. Однако в 1922 году был принят декрет ВЦИК, предписывающий конфисковать все без исключения драгоценности, находящиеся в храмах.
Под сопротивлением понималась защита храмов священнослужителями, что повлекло за собой очередную волну уничтожения служителей духовенства.

В историко-художественном музее находим информацию об Александре Михайловиче Фаминском 1881 года рождения, сыне псаломщика Михаила Ивановича Фаминского. Род священников Фаминских достаточно типичен для русских духовных фамилий. Это сильно разветвлённое дерево потомков многодетных священнических семей, уходящее корнями, вероятнее всего, в российское крестьянство и имеющее свой рост через начальные церковные звания и далее через священство. Члены семьи испытали и периоды почёта, благополучия, мирной жизни, и времена унижения, испытаний, проверки истинности веры. Род Фаминских дал многих достойных священнослужителей, богословов, учёных, врачей, педагогов, государственных служащих. Фамилия Фаминский, скорее всего, была дана первому учёному предку в этом роду во время получения им образования в Нижегородской духовной семинарии. Раньше всему курсу в семинарии могли дать одну фамилию.
Александр Михайлович окончил три класса Нижегородской духовной семинарии. 24 января 1892 года рукоположен в сан диакона в село Борисово. В 1893 году перемещён к Рождественской церкви села Богородское Горбатовского уезда. В 1900 году перемещён к Знаменской церкви села Бор. В 1901 году он диакон церкви Святых апостолов Петра и Павла Нижнего Новгорода.
Безупречно несёт службу Фаминский Александр Михайлович в сане диакона. Имеет медаль в честь царствования императора Александра III. В архиве имеется прошение к Его Высокопреосвященству Евдокиму от монахини Назарии о возведении в сан священника с определением на вакантное место в Николаевской церкви при Кутузовском подворье села Сормово Балахнинского уезда. Рукоположен в сан священника 28 января (10 февраля) 1920 года.
Его жена Ольга Матвеевна 7 июня 1872 года рождения – дочь диакона села Борисово Нижегородского уезда Матвея Ивановича Муравьёва. В семье Фаминских было десять детей.
С сентября 1928 года священник Александр Михайлович Фаминский служил при Вознесенском соборе города Семёнова. Летом 1929 года он был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности и приговорён Особым совещанием к трём годам заключения в концлагере.

Священников мучили за веру, тех, кто выдерживал эти испытания, расстреливали, топили, останки взрывали в могилах вместе с храмами, за алтарями которых были похоронены.
Дьякон Фаминский Александр Михайлович был расстрелян в 1937 году.

Ещё один материал находим в Семёновском историко-художественном музее. Священник Константин Павлович Травин состоял настоятелем Вознесенского собора города Семёнова. Родился в 1890 году в селе Кадницы Макарьевского уезда в семье священника. Окончил духовную семинарию, был рукоположен в диакона и с 1914 по 1919 годы служил в Петрограде. С 1919 по 1929 годы в Ижевске был настоятелем собора Александра Невского.
В марте 1929 года священника Константина Травина перевели в Нижегородскую епархию и направили в Семёнов, где он вскоре был арестован. 3 сентября 1929 года Константин Травин был приговорён Особым совещанием к трём годам заключения в лагере. Отбывал наказание в Соловецком исправительно-трудовом лагере с 24 октября 1929 года.

Священник Травин был знаком с епископом Аркадием Остальским. Владыка Аркадий и другие заключённые священнослужители, в том числе отец Константин вместе с вольными соловецкими монахами продолжали совершать богослужения в часовне около пристани. В это время участие в религиозных обрядах было запрещено для заключённых и рассматривалось лагерным начальством как антисоветская деятельность. Помимо участия в богослужениях епископ Аркадий поддерживал и духовно окормлял заключённых священников, а материальную поддержку из собственных средств им оказывал Михаил Данилович Савченко.
Деятельность владыки и других священников вызывала недовольство начальства, и в апреле 1931 года, на Благовещение, епископа Аркадия и других священников, в том числе отца Константина Травина, арестовали.
Было открыто внутрилагерное дело, следствие по которому длилось с апреля по август 1931 года. Сразу после богослужения на Благовещение начались допросы заключённых священнослужителей и мирян. На допросе отец Константин подтвердил своё участие в богослужении 6 апреля, о чём сам засвидетельствовал и записал в «показаниях по существу дела»: «6 апреля в 17 часов я пришёл к монахам помолиться по случаю праздника Благовещения. На службу я пошёл только по разрешению монастырского настоятеля. На службе я бывал, но не часто и всегда с разрешения монашеского настоятеля, но был ли я в Ведение, теперь не помню, к сему подписуюсь: Травин Константин Павлович».
В доносе на епископа Аркадия и других священников указывалось, что отец Константин помогал во время богослужения 6 апреля: «В верхнем помещении часовни происходило богослужение, на котором присутствовали 15 человек, в том числе 8 заключённых. Совершал богослужение вольный монах Мошников Ювеналий в полном облачении священника, помогал ему заключённый Травин Константин Павлович».
В заключительном постановлении дела приводились следующие сведения: «Заключённый Травин Константин Павлович, 41 год, русский, сын священника, по профессии служитель культа, женатый, неимущий, со средним образованием, беспартийный, ранее не судившийся, служивший в Красной армии. 3/IX–1929 г. ОСОГПУ по ст. 58/10 УК, изолирован на 3 года по 3/VI – 1932 г. В лагере с 24/X–1929 г. Дисциплинарным взысканиям не подвергался». Далее сообщалось, что он обвинялся в том, что «совместно с епископом Остальским участвовал в исполнении религиозных обрядов на нелегальных собраниях».
Предварительно было предложено наказание: «…Травина Константина Павловича… за враждебные выпады против советской власти и участие в нелегальных собраниях заключить в штрафизолятор сроком на три месяца». 14 августа 1931 г. отец Константин был осуждён особым совещанием при Коллегии ОГПУ и приговорён к увеличению срока наказания на два года.
Сведений о дальнейшей жизни священника Константина Павловича Травина не сохранилось.
26 сентября 1989 г. он был реабилитирован.

К 1924 году всё духовенство и члены семей были лишены гражданских прав, что обрекало их на голодную смерть. В тюрьмах и лагерях побывало 66 архиереев – половина епископата.
Волна расстрелов священнослужителей отозвалась бунтами среди крестьян – 14% крестьянских восстаний того времени произошли только по этой причине. Недовольство народа вынудило советское руководство перейти к политике «религиозного НЭПа».
Одновременно с этим началось введение атеизма в программы учебных заведений, издание газет и журналов типа «Безбожник», открытие атеистических музеев и театров, во всей стране проводились беседы и диспуты. Была сформирована организация «Союз воинствующих безбожников» (СВБ). Правда, всё это велось столь неумело и надуманно, что, по признанию одного из авторов отчёта того времени, постепенно превратили «борьбу с религией в спорт».

К концу 1920-х годов к либеральным мерам вновь добавились репрессивные. Это было связано с коллективизацией. Священники в селе были, как правило, одними из самых образованных людей, поэтому они прекрасно осознавали, что принудительное обобществление приведёт деревню к разложению и упадку.
Сельское духовенство не поддерживало политики партии, но фактов открытых выступлений не было. Несмотря на это, священники автоматически было причислены к кулакам. Служители церкви высылались вместе с ними на сталинские стройки – в 1929 году Совнарком принял очередное постановление о переводе трудовых лагерей на самоокупаемость, для чего потребовались миллионы новых рабочих.

Ещё один деятель духовенства тех лет, история жизни которого связана с семёновской землёй, – Александр Петрович Меньшиков. Сын священника Петра Викторовича Меньшикова родился в 1892 году в селе Базарные Матаки Спасского уезда Казанской губернии. В 1913 году окончил Казанскую духовную семинарию и был рукоположен в сан священника в село Чирпы Лаишевского уезда. Спустя два года переведён в село Ершовка Мамадышского уезда Казанской губернии. 29 сентября отец Александр был уволен от должности в связи с поступлением в Казанскую духовную академию. В 1920 году после обучения вновь вернулся на прежнее место. Позже служил настоятелем собора в городе Мамадыше, а в 1923 году был перемещён священником двух церквей в город Казань.
В 1927 году «за распространение религиозных предрассудков» отца Александра Меньшикова арестовали и осудили на три года ссылки в Сибирь. Отбывал он её в Братском районе Иркутской области.
В 1931 году он вернулся из ссылки без права проживать на территории Казанской губернии. По благословению митрополита Сергия (Страгородского) он оказался в Нижегородской епархии, в городе Семёнове. Здесь он продолжил свою пастырскую деятельность в качестве клирика Всехсвятского собора и благочинного на протяжении четырёх лет. В Семёнов к нему приехала и его супруга Зинаида Фёдоровна, они снимали квартиру в доме №7 на улице Красноармейской.
29 мая 1936 года епископ Феофан (Туляков), управляющий Горьковской епархией своим указом удовлетворил личное прошение протоиерея Александра Меньшикова и назначил его вторым священником при Воскресенском храме в посёлке Василёво (бывшее село Василёва Слобода, а ныне город Чкаловск).
Итак, новым местом служения отца Александра стал ныне утраченный Воскресенский храм. Взрослые дети священника к этому времени проживали уже самостоятельно.
Протоиерей Александр относился к числу тех пастырей, которые, невзирая на официальный запрет властей, продолжали произносить проповеди в храмах и увещевать прихожан. На Литургиях, во время проскомидии он молился «за пребывающих в тюрьмах и в ссылках находящихся от советской власти». Совершал и панихиды на кладбищах поселения, за что его как служителя культа не раз штрафовали власти.

В 1936 году руководство поселка Василёво стало ходатайствовать перед областными властями о закрытии Воскресенского храма, где служил отец Александр. В частности, секретарь поселкового совета предоставил по этому вопросу следующую характеристику: «Церковь не покрашена и не побелена, отчего приходит в разрушенность, около церкви памятники свалились и никак не охраняются. Вид церкви отвратительный, тогда как на этом прекрасном месте должно быть построенное здание культурно снаружи и изнутри, культурно по форме и по содержанию. Состав верующих Воскресенской церкви состоит из большинства бывших торговцев и кулаков, из монашек и отсталых дряхлых стариков, большинство которых неграмотные и малограмотные. Всего верующих насчитывается небольшое количество около 100 человек».

2 января 1937 года Горьковский облисполком вынес решение о ликвидации Воскресенского храма. Благодаря отцу Александру и членам приходского совета василевцы смогли отстоять свой приход, подав жалобу на действия местных властей в Москву. 23 июня 1937 года специальная комиссия по культам при ВЦИК отменила данное решение и вынесла постановление: «церковь оставить в пользовании верующих». Однако богослужения в храме прекратились уже через два месяца. 27 августа 1937 года отец Александр Меньшиков был арестован. При аресте у него изъяли Библию, наперсный крест с академическим значком, записную книжку и альбом с личными фотографиями. Следователи обнаружили, что не располагают свидетельствами, обвиняющими отца Александра в антисоветской деятельности. Тогда были найдены лжесвидетели, которые дали необходимые показания.

Из показаний местных жителей, которые были записаны следователем, сотрудником Балахнинского НКВД, после ареста отца Александра: «Меньшиков как священник и религиозник приобрёл моментально внимание верующих своим обращением и подходом к массе. Он за время пребывания до трёх раз выступал в церкви с амвона с проповедями на религиозную тему о кресте и его значении, считая, что для верующих людей, несущих крест, крест – это советская власть».
«Я считаю, что Меньшиков, укрепляя веру в сердцах прихожан (по его словам), этим восстанавливает рабочую массу против нашего советского правительства и партии ВКП(б). Меньшиков перед Пасхою в великий пост говорил проповедь о покаянии, где ясно указал, что кто не покается перед ним, тот не получит Царствие небесное. Он говорил, что Иисус Христос властей не терпел и нам нужно не поддаваться им, а то останемся без церкви».
В качестве обвинения отцу Александру были предъявлены и такие его высказывания, записанные со слов лжесвидетелей: «...партия и правительство неправильно притесняют религию, принудительно закрывают церкви, не считаясь с мнением верующих, церкви превращают в клубы, а служителей культа арестовывают без всякого на то основания. Вот если меня посадят, то от меня коммунисты ничего не добьются, а вам, верующим, нужно организованно защищать церкви, не допуская принудительного закрытия со стороны коммунистов».

Отец Александр оставался верен своим словам и убеждениям. Из протоколов его допросов, являющихся основным источником, демонстрирующим его позицию, очевидно: находясь в заключении, он не признавал себя виновным и не перекладывал вину на других.
Из протокола допроса, состоявшегося 31 августа 1937 года:
« - Признаёте ли вы, Меньшиков, себя виновным в антисоветской агитации, направленной против существующего строя путём втолковывания гражданам, что власть притесняет, не даёт молиться, закрывает церкви?
- Нет, я против существующего строя, против советского правительства никогда ничего не говорил.
- Что вы ещё можете показать по касающемуся вас делу?
- Более показать ничего не могу. Записано с моих слов верно, мне вслух прочитано».

Из протокола допроса, состоявшегося 7 сентября 1937 года:
«- Будете ли вы говорить только правду следствию?
- Да, буду.
- Говорите.
- Я виновным себя в антисоветской агитации не признаю, а лишь в чисто церковной, направленной на укрепление Православной церкви».
Постановлением Тройки УНКВД по Горьковской области от 26 сентября 1937 года последний священник Воскресенского храма в городе Чкаловске был признан виновным и приговорен к расстрелу. 13 октября 1937 года протоиерея приговор был приведён в исполнение. Судьба его родных и близких неизвестна. К сожалению, пока не найдена ни одна фотография этого образованного пастыря, который в условиях жесточайших гонений и репрессий исповедовал православную веру.

Несмотря на репрессии и масштабную агитацию (численность Союза воинствующих безбожников к 1937 году достигла 5,5 миллиона человек), результат Всесоюзной переписи населения 1936 года произвёл обескураживающее впечатление на партийное руководство СССР: неанонимный опрос показал, что 55% населения считают себя верующими, из них 2/3 сельского населения и 1/3 – городского. Возможно, этот факт стал катализатором новых репрессивных процессов против духовенства.

1937-1938 годы вошли в историю как время «большого террора». Не утруждая себя изобретательностью, карательные органы действовали по отношению к духовенству по отлаженной схеме: «вскрывались многочисленные повстанческие организации среди духовенства», оставшегося на свободе или уже успевшего побывать в лагерях и тюрьмах.
Присоединение новых земель к СССР в 1939 году и Великая Отечественная война приостановили репрессии в отношении духовенства. Сталин, несущий идею распространения социализма на страны Балканского полуострова, начал проводить политику демонстрации соблюдения прав православных, чтобы заручиться поддержкой греческого епископата.
Идея так и не воплотилась в жизнь, но священников в СССР более не расстреливали. Однако вплоть до падения советской власти в 1990-х годах партия вела курс на притеснение церкви.

Священнослужители, вернувшиеся из лагерей и приобретшие там бесценный духовный опыт, в 1960-90 годах возглавили многие приходы и общины. Молодёжь, воспитанная под влиянием этих наставников, впоследствии возродила православные традиции в России.

При подготовке публикации использованы клировые ведомости и иные материалы, хранящиеся в Нижегородском областном архиве, документы из фондов Семёновского историко-художественного музея.